– Когда пекло солнце, мальчик прятался в тени старой вишни, такой раскидистой и ветвистой, что под её шатром можно было заблудиться, – продолжил Грид. – Мальчик так любил это дерево, что его даже стали звать Вишней. Но случилось так, что эту вишню облюбовал орёл и повадился налётываться туда чтобы обдирать её ягоды. Сперва он даже не замечал мальчика под деревом. Потом же долго решал, что выбрать: изменить своей любви к спелой вишне и улететь, или отогнать от дерева напуганного ребёнка. Орел так ничего и не выбрал. Они не мешали друг другу, и орел каждый день возвращался. Но однажды он склевал все вишни, и потерял интерес к своему занятию. Мальчик рассчитывал больше не увидеть здесь птицу, но орёл прилетел снова. Он сел напротив, на изломанную сестрицу этой вишни, которую не пощадил ветер. Орёл сидел неподвижно и смотрел на мальчика. А тому было не по себе от этого взгляда.
Грид на минуту задумался.
– Нет, пожалуй, не так, – продолжил он, – я забыл тебе сказать, что, когда все плоды были склёваны и орел улетел, мальчик нарисовал палочкой орла на влажной земле. Подробно и красиво. Он вложил в этот рисунок всю душу.
– Ты думаешь, что орёл заметил этот рисунок? – спросила Зося.
– Да, именно так я и думаю. Продолжу. Ну вот, орёл сидел на сломанной вишне, кривой как спина старухи, и смотрел на мальчика.
– А ему было не по себе, – перебила Зося.
– А ему было не по себе от этого взгляда, – подтвердил Грид, – вокруг никого, только они двое в старом саду на излучине Журавлиного ручья. Ветер перебирает листья. Они большие и синие, вовсе не зелёные, как видится поначалу. Тени от деревьев становятся бархатными, а орёл всё сидит и смотрит на мальчика. И тогда мальчик отдал орлу свои вишни, которые собрал под пологом низких веток, куда орёл проникнуть не мог. Мальчик преодолел страх, выбрался из-под своего дерева, и положил плоды прямо на рисунок, разделявший птицу и человека. Так они сдружились.
Орёл прилетал каждый день и что-то приносил в клюве для своего нового друга. Однажды это было его собственное перо. Мальчик долго думал, что может означать такой дар. Он стал играть пером, но в ответ слышал нетерпеливый клёкот птицы. Орёл качал головой и клекотал. «Ты должен быть лёгким, как это перо!» – вдруг просияла догадка в детской голове, – «Ты должен ходить так, чтобы не чувствовать под собой ног!» И он стал учиться.
А потом орёл принёс обломок стрелы. «Ты должен быть быстрым, как эта стрела!» – понял мальчик, – «И таким же точным, иначе какой в ней толк?»
– Как он мог всё это понять? – возразила Зося, – Ведь это так сложно.
– Не перебивай!
Грид сделал знак рукой и продолжил рассказ:
– Как он понял не важно, главное, что понял. Может, эта грозная птица так повлияла на его мозги? А ещё орёл учил мальчика тому, что всё нужно делать с первой попытки, с одного захода. Второго шанса не будет. Орёл внушал, что всегда нужно быть готовым к бою. Даже, пожалуй, всегда нужно хотеть боя. Но не для того, чтобы кого-то уничтожить или унизить, а чтобы отбивать у судьбы свои интересы. Не надо ждать подарков от неё. Дерись за своё право иметь собственные интересы. Понимаешь?
Они встречались почти каждый день. Шли годы, и мальчик вырос. Он стал оборником. Так называют тех, кто ищет счастья в море с мечом в руке. Ему пришлось убивать людей. Но люди, которых он убивал, сами готовы были разрубить его на кусочки и скормить голодной треске. Никто из них не отличался робостью и беспомощностью. Когда ты выходишь в море, будь готов к тому, что на тебя нападут. И те люди были к этому хорошо готовы.
Из каждого похода молодой оборник что-то приносил своему орлу, и птица всегда благодарила друга. А потом парень влюбился. Это случается, правда? Он привёл в дом отца девушку, похожую на молодую цветущую вишню.
– Значит, ты женат? – равнодушно спросила Зося.
– Подожди, это ещё не весь рассказ…
Грид вздохнул и попытался снова войти в свои мысли.
– И с той поры, – продолжил Грид, – орёл больше не появлялся. Он будто передал свою заботу о друге этой девушке. Её звали Милава.
Как-то незаметно текло время, у них ещё не было детей, хотя давно полагалось становиться родителями. Но они родителями так и не стали. Теперь я понимаю, почему…
Зося с любопытством посмотрела на Грида. Он весь собрался, будто готовясь к решающему рывку, вдруг околдовав Зосю спелостью своих мышц и теплом кожи. Такой сладкой, такой запретной для неё.
– Я сделал ошибку. Однажды мы с ватагой напали на дана, который шёл в море не на большом и тяжёлом корабле, а на малой скедии, или шнеке, как её называют сами даны. С виду – всего четверо гребцов. Но это оказалась ловушка. В лодке залегли ещё восемь человек, а нас было шестеро. Как я потом узнал их вожака звали Альрик Безумный. Они всегда так ловили оборников. Нам повезло, мы сразу развернули парус и ушли в прибрежный камыш, ломая его стержневой доской. Камыши смыкались за нашей спиной, и след лодки медленно затягивала ряска на зелёной воде. Даны бросились за нами, но в камыши не полезли, наверно боясь наших стрел. Мы выбрались, а даны ждали нас в море. Не дождались и поняли, что в камышах есть проходы.
Мы убрали лодку, как могли, но там на берегу много ила, и нас выследили. Мы же не способны взлететь над землёй и не оставлять в ней следов. В моём городе Славиче собираются три-четыре ватаги. Когда они уходят в море, остаются только рыбаки и женщины. Даны сидели в камышах неделю не меньше, всё ждали, когда воины уйдут в море. И вот мы ушли. А когда вернулись…
Грид запнулся. Боль сдавила ему горло.
– А когда вернулись, – продолжил он, – увидели, что даны вырезали всех. И женщин, и детей. Не знаю, зачем им нужно было убивать детей. Наверно, если Зверь выбирается наружу, его уже не остановить. Он поглощает человека, вернее – поглощает в человеке всё человеческое, и хочет только крови. Только крови. Этот Зверь питается человеческой душой, загоняя её снова в вонючие пещеры и рваные шкуры прошлого. Моего Зверя звали Альрик Безумный. Я запомнил его корабль. Но мне не пришлось его долго искать. Он сам пришёл в Славич.
Знаешь, когда всё это случилось, когда я нашёл надруганное тело Милавы, убитого отца и тела своих сестер, во мне будто что-то сломалось, надломилось. Как та вишня, на которой сидел орёл. Не было силы жить. Помню, я пятился от своего страха, который разрывал мне глаза, я натыкался спиной на деревья и кусты, но не мог развернуться и убежать. Я даже не мог отвести глаз от её истерзанного тела. Не знаю как я оказался возле старой вишни. Мне был нужен орёл. Несколько дней провёл я под вишней. Ничего не ел. Только пил воду из ручья. Мне был нужен орёл, а он всё не прилетал. Должно быть, всех уже омыли и предали огню. Кто-то же должен был это сделать? Почему я даже не простился с ней? Я не мог поверить, что… Что такое возможно. Что это случится с нами. Когда ты приходишь за чужой жизнью, никогда не задумываешься, что так страшно потерять жизнь близкого тебе человека. Самого дорого человека.
