Книга Ловцы душ, страница 43 – Яцек Пекара

* * *

Я навестил парней и приказал, чтобы они явились ко мне, когда луна зайдет за северную башню. Трезвыми, добавил. Потом вернулся, подождал, сколько было нужно, и позвал слугу, которого ко мне приставили. Снял с шеи золотую цепочку с крестом.

– Садись, – приказал ему, показав парню на табурет.

– Зачем это? – у него на лице отразилось туповатое удивление.

– Садись, – приказал я более резким тоном, он же присел на самый краешек, явно напуганный тем, что можно сидеть в присутствии гостя самого маркграфа.

– Смотри сюда, – сказал я, приблизив крестик к его лицу. Двинул пальцем, заставив цепочку колебаться. – Смотри и не отводи взгляда.

– Гляжу, ваша милость.

Он действительно водил глазами за раскачивающимся крестиком.

– Мартин, представь, что ты лежишь на теплом сухом сене, – начал я негромко, ласковым голосом. – Солнце стоит в зените. Греет. Оно такое желтое и теплое. Ничего тебе не хочется и ничего не нужно делать. Вокруг тихо и спокойно. Приятно, верно?

– Ага, – проговорил он.

– Можешь так лежать и лежать – без конца. Глаза твои закрываются, а руки и ноги делаются очень, очень тяжелыми. Ты даже не пытаешься ими шевелить, потому что – а зачем? Будешь так лежать и греться на солнце, верно?

– Бу-ду.

– Обе ноги тяжелеют, обе руки тяжелеют. Твоя голова такая тяже-е-елая. Но ты лежишь в мягком теплом сене. И тебе так хорошо, что ничего другого ты и не хочешь. Тебе незачем двигаться, верно?

– Ве-ерно, – голос его, казалось, удаляется. Не скрою: вышло у меня неплохо.

– Теперь закрой глаза. Засыпаешь сладким сном.

Я подождал минутку, пока не увидел, как глаза его начали двигаться под веками.

– Мартин, когда я щелкну пальцами и скажу «раз, два, три» – ты проснешься и не будешь помнить ничего из того, что случилось, понял?

– Ага.

– Но сейчас ты станешь отвечать на мои вопросы, да?

– Да.

– Ты ведь хорошо знаешь замок?

– Хорошо.

– Иногда спускаешься в подземелья?

– Нет, в подземелья нельзя. Мартин хороший, Мартин не ходит в подземелья…

– Но Мартин ведь был немного любопытен, верно?

Он молчал и только двигал губами, словно что-то пережевывая.

– Мартин, – сказал я чуть резче. – Ты должен говорить правду.

Внезапно по его щекам полились слезы – огромные, с горошину величиной.

– Плохой Мартин, – простонал он, – плохой. Знает, что в подземельях. Но ему нельзя говорить!

– Теперь можно, Мартин. Господин маркграф просил, чтобы ты все мне рассказал. Даст тебе за это золотой дукат и новые сапоги из красной кожи.

– Ммм… – по выражению его лица я знал, что он мечтает.

– Что ты видел в подземельях, Мартин?

– Мартин видел девушку. Она там живет.

Ха, однако!

– Только одна девушка?

– Олоф крепко напился, – сказал он, казалось бы, совершенно не в тему. Но я думал, что понимаю, как движутся его мысли.

– И что сказал тебе Олоф, когда так крепко напился?

– Что их там семеро, – прошептал он.

Ну, наконец-то.

– Мартин, а теперь покажи мне вход в подземелье.

– Нельзя! – его веки беспокойно подрагивали. – Стражники. Отгонят.

– Стражники не увидят, – сказал я ласково. – Ты будешь невидим. Смотри, – я коснулся кончиком пальца до его виска. – Я втираю чародейскую мазь. Чувствуешь, да?

– Угу.

– И теперь ты невидим. Как в сказках. Никто, кроме меня, тебя не увидит.

– Ммм… – теперь в его бормотании послышался искренний восторг.

* * *

Курнос и близнецы появились несколькими молитвами позже.

– Пора на дело, ребятки, – сообщил я им. – К бою, бравые сердцем!

Они поглядели на меня с непониманием. Ах, как всегда, мечу жемчуга своего разума перед свиньями…

– В подземельях держат семерых похищенных девушек, их должны отдать демону во время богохульного ритуала. И он их осквернит. Наша миссия проста: найти и спасти.

– Семь девиц, – повторил Курнос, обнажая в ухмылке желтые, выщербленные лопаты зубов.

– Семь, – сказал и Первый, вылупив глаза.

– Девиц, – облизнулся Второй и потер вспотевшие ручки. – Осквернит… – облизнулся снова.

– А слово «спасти» вы расслышали? – спросил я, видя их реакцию.

– У Ройтенбаха человек тридцать, – пробормотал Первый после раздумий.

– Я бы сказал – сорок, – поправил я его. – Вот только нужно ли с ними сражаться? – пожал я плечами. – Вытаскиваем девиц, арестовываем Ройтенбаха – и всех делов. Да и, кроме того, разве вы боитесь поваров, конюхов и садовников?

– Ну, у него ж, типа, еще и солдаты, – отозвался Второй.

– Может… вызовешь инквизиторов, Мордимер? – спросил Курнос.

– Ха, с каких это пор ты стал давать такие чудесные советы? – глянул я на него.

Мысль вызвать помощь из Хез-хезрона или хотя бы из ближайшего отделения Инквизиториума не была настолько уж плоха. При условии, что у нас имелось несколько дней. Но я опасался, что таким временем мы попросту не располагаем. Поэтому приходилось выкручиваться вчетвером: мне, Курносу и близнецам (как оно чаще всего и бывало). Четверо благородных паладинов против орд Князя Тьмы! По сути же, против нас мог выступить только сам маркграф и пара десятков его людей. Всего-то! Бывали мы и не в таких переделках.

– А ты хотел бы жить вечно, Курнос? – спросил я иронично. –  Хватаем всякого, кого встретим, – сказал еще, глядя уже на них всех. – Не убивать, пока не будет понятно, что без этого не обойтись. Дать по голове, связать, кляп в зубы, оставить где-нибудь в углу. Помните, что мы в гостях!

– Вот же ж, типа, барские любезности? – пошутил Второй.

– Ты хотел что-то сказать, близнец? Тебе здесь плохо пилось и елось? Хозяев нужно хоть слегка уважать, – глянул я ему в глаза. И глянул по-настоящему плохим взглядом, поскольку не выношу, когда кто-либо оспаривает мои приказы.

Он же раззявил рот и сделался на миг неподвижен. Напоминал ошалелого карпа.

– Это хорошо, что нет нужды говорить слишком много, – подвел я черту. – Кроме того, нас наверняка никто не тронет до самых подземелий. Слуги знают, что мы – гости маркграфа, и ничего не заподозрят.

– Дыбать-колотить, ну! Убивать – нельзя, трахать – нельзя… – отозвался Первый.

– Близнец, я что, когда-то запрещал вам развлекаться? Только помни, что для потехи – свое время. Мое вам слово: как все закончим, уж развлечетесь со служанками.