Онлайн книга «Мертвый час»
Закончив с обедом, Выговский потягивал пиво, а Урушадзе красное вино. Присоединившийся к ним Тарусов заказал себе селянку на сковороде и водку. – Полюбуйтесь-ка на пулю, что извлек в кабинете графа, – Дмитрий Данилович развернул платочек и бережно поднял кусок свинца. Опытный Антон Семенович, кинув лишь взгляд, выдал вердикт: – Двадцать второй калибр. Бьюсь об заклад, пущена из «Смит-Вессона» номер один. Этот револьвер весьма компактен и потому очень популярен. А зачем вам эта пуля? – По версии следствия, вор стрелял из армейского «кольта» образца 1860 года, – объяснил помощнику Дмитрий Данилович. – Как? Это невозможно! Эй, сиятельство, – Выговский, умевший быстро сходиться с людьми, по-свойски толкнул князя Урушадзе, – погляди-ка. Похоже, ты спасен. – Я спасен? – уточнил тот у Тарусова. – Если скажете, где провели ту ночь… – Нет-нет. Где Ася? – Ваша жена плохо себя чувствует… Урушадзе ударил кулаком по столу. – Но, будьте уверены, она любит вас и сильно переживает. Вы увидите ее на суде, обещаю, – заверил подзащитного Тарусов. – А теперь давайте решим, где вы остановитесь на эти два дня. – Я хочу Ася… – Сожалею… И предлагаю разместиться у меня. Семья моя на курорте, так что в вашем распоряжении будет отличная комната, ванна, ватерклозет… – А еще отличный повар, – поддакнул начальнику Выговский. – Антон Семенович составит вам компанию. – Мы согласны, – тут же выпалил помощник. – Боитесь, что сбегу? – с насмешкой спросил Тарусова Урушадзе. – Нет, вы дали слово. Опасаюсь, что наделаете глупостей. – И чтобы точно их избежать, предлагаю отплыть прямо сейчас, – сказал Выговский. – Пароход отходит через десять минут. – Но я… – растерялся Дмитрий Данилович. – Вашу селянку прихватим с собой. Откушаете на палубе. На воздухе вкуснее. – …я с семьей хотел побыть. А вернуться собирался вечерней машиной. – Простите… – Но вы езжайте, я дам Тертию телеграмму. – Тогда, ваше сиятельство, по коням, – Выговский ткнул Урушадзе локтем в бок. – Пароход на Васильевском причаливает? – остановил их Дмитрий Данилович. – Да, – подтвердил Антон Семенович. – Заскочите-ка на 5-ю линию к Прыжову, от пристани это недалеко. Пусть осмотрит князя: страдает он сифилисом или нет? – Я же сказал, нет, – с вызовом произнес Урушадзе. – Суду понадобится заключение эксперта. Наслаждаясь легким бризом с залива, князь Тарусов не спеша отобедал, выкурил сигару, расплатился и направился на телеграфную станцию, которая размещалась тут же, в здании вокзала. Увидев перед входом объявление о наборе на курсы телеграфистов и стенографистов, хлопнул себя по лбу. Как же он мог забыть замечательную идейку, которую подкинула супруга? И, не откладывая в долгий ящик, отбил не одну телеграмму, как собирался, а две. Первую – своему камердинеру о скором приезде Выговского и Урушадзе, вторую – в «Столичные ведомости», чтобы завтра же разместили объявление о найме стенографиста. Пристав 3-го участка Литейной части майор Сицкий долго жал Крутилину руку: – Я ведь как рассуждал, Иван Дмитриевич? Сыскная полиция – пустое отвлечение средств. Всю работу, как и раньше, делать будем мы, полиция наружная, однако чины с орденами потекут теперь к вам. А сегодня убедился, что не прав. Мои бестолочи каждый день туда-сюда мимо шлындрали, а «мельницу» [120] и не приметили. Зато ваша агентура сразу засекла. Вот что значит профессионализм. Позвольте засвидетельствовать мое почтение. Большинство задержанных пришлось отпустить – утверждали, что зашли случайно и карт в руки не брали. Однако хозяйку «мельницы» ломберные столы в количестве десяти штук и карты, разбросанные во всех комнатах, изобличили безоговорочно. Жаль, что одним штрафом отделается. Три тысячи рублей для нее – что слону дробина. А что поделать? Божится, что ни разу за содержание игорного дома не привлекалась. А проверить, правда или нет, невозможно. Велика Россия, потому единого судебного архива до сих пор нет. – Полноте, Афанасий Григорьевич, дифирамбы мне распевать, – растрогался словами уважаемого полицианта Крутилин. – Во флигель я зашел случайно, совсем по другому делу… – По какому другому? – схватился за сердце Сицкий. – Разве газеты не читаете? – Читаю, конечно. Однако вечером, после службы… – Зря. – Раньше бывало день с них начинал. Как в участок приходил, так и раскрывал. Но мая третьего дня застукал меня за сим занятием обер-полицмейстер. Ворвался в кабинет с криком: «Ты, сукин сын, газетки почитываешь, а у тебя драка на Фурштатской!» С тех пор ни-ни, даже не касаюсь. Так что здесь приключилось, уважаемый Иван Дмитриевич? – Про актрису Красовскую слыхали, Афанасий Григорьевич? – Да, она снимала этот флигель. – В субботу в Москве нашли ее труп с огнестрельной раной. – Господи! – Но убили Красовскую здесь, в этом флигеле… – Вы сказали, в Москве… – А потом уже сундук с ее телом отправили в Первопрестольную. Эй, Саночкин! – Слушаю, ваше высокоблагородие. Дворник протрезвел после того, как жена, та самая голосистая баба, окатила его из ведра. – Где сундук стоял? – спросил Иван Дмитриевич. – В гостиной. – Пошли, покажешь. Они вошли в дом. Миновав шинельную, оказались в просторной гостиной. – Тут на ковре, – пояснил дворник. – А ну, сверни его, – приказал Иван Дмитриевич. Однако паркет под ковром оказался чистым. – Кто после отъезда убирался? – Женушка моя. – Зови. Дуся Саночкина побожилась, что ни крови на полу, ни гильз от револьвера не находила. Крутилин заметил, что глазки у дворничихи бегают, подозрительно бегают, но причину не выяснил – отвлекся, увидев слезы на щеках пристава 3-го участка Литейной части. – Что с вами, Афанасий Григорьевич? – На этом вот самом месте я Красовской букет вручил. У кого же рука поднялась на такой талантище? – Постойте, постойте, Афанасий Григорьевич. Вы к Красовской с визитом приходили? – Да-с, поблагодарить за удовольствие, три раза в Озерки на спектакль ездил. Красовская сама дверь открыла. Потому что прислугу в тот день отпустила. |