Онлайн книга «Мертвый час»
– Почему полиция не извлекла пулю? – вместо объяснений спросил ее Диди. Его так и подмывало обрадовать Асю, но он сдержался. Граф Волобуев не должен знать, что появился шанс оправдать его зятя вчистую. – Полицмейстер сказал, что доказательств и без того предостаточно. – Надо исправить его ошибку. – Нет-нет, – запричитала Мария Дмитриевна. – Если расковыряем дверь, Андре узнает, что мы заходили в кабинет. – Пуля сидит неглубоко. Смогу вытащить ее щипчиками для сахара. – Сейчас их принесу, – Ася, поняв, что князь нашел что-то важное, побежала за ними на первый этаж. – Бедная девочка. Очень за нее переживаю, – сказала вслед дочери графиня. – Потому и не знаю, что делать. Андре, конечно же, прав – Автандил ей не пара. Увы, мы поздно это поняли. Урушадзе глуп, груб, неотесан, вдобавок заразил Асю сифилисом. Но она его любит. Вот в чем проблема. Вдруг не переживет развода? – Я как раз хотел спросить… – Что, что? Леонидик, будь добр, отойди к окну, из-за твоей «Фантазии» не слышу князя. Так о чем вы, Митенька? – Прочитав показания вашего мужа, я удивился. Судя по его словам, графа не столько ограбление волнует, сколько возмущает этот сифилис. – Что в том удивительного? Сифилис убил нашего внука. Графиня достала платочек и вытерла глаза. – Но князь Урушадзе заверил меня, что сифилисом не страдает. – Разве можно ему верить? Любой врач, осмотрев его, сие опровергнет. – Хорошая мысль, спасибо. А у кого лечится Анастасия Андреевна? – Ни у кого. Разве сифилис лечится? Тише, князь, Ася возвращается. И действительно, в кабинет вошла княгиня Урушадзе. – Подойдут? – спросила она, подавая Тарусову щипцы. – Надеюсь, – Дмитрий Данилович снова залез на стул, после нескольких попыток ухватил торчавший из дерева кончик пули, потянул на себя. – Вуаля! – И что? Этой пуговкой можно убить человека? – недоверчиво спросила Ася, увидев вытащенный Дмитрием Даниловичем кусочек свинца. – Не только человека, слона можно уложить. – Князь положил пулю на ладонь и протянул ее дамам. – Внимательно осмотрите. На суде вам обеим придется подтвердить, что я в вашем присутствии извлек ее из дверного косяка. – Но я не собираюсь в суд, – возмутилась графиня. – А мне отец запретил, – виновато произнесла Ася. – Придется вызвать вас повестками. Что ж, разрешите откланяться. Прощайте, графиня. Рад был познакомиться, княгиня. Спасибо за помощь, Леонид Дмитриевич. Леонидик, не прекращая напевать, кивнул. А Тарусов, близорукий с детства, понял, что не видит его лица. «Придется менять очки», – с грустью подумал Дмитрий Данилович. Черт побери! Четыркин носит пенсне! Князь обратил на это внимание сегодня утром, когда Глеб Тимофеевич зашел познакомиться. «Раз ходит в пенсне, значит, близорук, как и я!» – Мария Дмитриевна, пожалуйста, припомните. В ночь ограбления, когда все прибежали в кабинет, на Четыркине было пенсне? – Спросите что попроще. – Анастасия Андреевна, вдруг вы помните? – Не было. – Асенька! Не придумывай, как ты могла это запомнить? – Не знаю почему, но помню очень отчетливо. Четыркин был без пенсне. Глава двенадцатая
И на первом, и на втором этажах флигелька окна были тщательно зашторены. Почему? В такую-то жару? Может, владелец дома не сумел сдать его в аренду после отъезда Красовской и, чтобы обои не выгорали, задернул драпри? – Эй, Саночкин! – окликнул Крутилин дворника, которого они с Яблочковым прихватили с собой. Тимоха стоял посередь улицы, пытаясь понять, где, собственно, находится. – Ммм… – Флигель пустует? – Нет, сдан. Крутилин еще раз посмотрел на драпри. Выходит, новые жильцы что-то скрывают от посторонних взглядов. Интересно, что? Сейчас и узнаем. Позвонив в колокольчик, Иван Дмитриевич прислонил ухо к двери. Внутри послышались быстрые шаги: – Кто? – спросили не открывая. – Начальник сыскной полиции Крутилин, – грозно представился он. После небольшой паузы тот же женский голос, но уже с испугом пообещал: – Сейчас… сейчас доложу. Еще через несколько секунд в доме раздался сдавленный вопль: – Полиция! – Арсений Иванович, – скомандовал Крутилин чиновнику для поручений, – беги на противоположную сторону. Сейчас из окон станут выпрыгивать. Саночкин! Саночкин, мать твою, дуй в свисток. Дворник, чтоб не шатало, прислонился к стенке, однако трель выдал столь знатную, что Крутилин вздрогнул. Достав револьвер, Иван Дмитриевич встал к двери бочком – вдруг распахнут и стрельбу откроют? А Яблочков, обогнув в пять секунд дом, занял позицию на углу, контролируя сразу обе стороны. Крутилин не ошибся: и на первом, и на втором этажах открывали шпингалеты. Черт! Если преступники вооружены, им с Яблочковым несдобровать. Одно из окон поддалось, еще секунда и раскроют. Эх, была не была! – Дом окружен! Стрелять будем без предупреждений! – крикнул Арсений Иванович как можно громче. От окна тут же отпрянули, спрятавшись за драпри. Яблочков услышал шепот. Разговаривали двое или трое. Наверное, совещаются. Дай бог, чтоб поверили и сдались. Если задумают прорыв, они с Иваном Дмитриевичем покойники. – А ну заткнись, Тимоха, – раздался вдруг из соседнего двора зычный бабий голос. – Где тебя черти носят? Заткнись, говорю. Околоточного чуть кондрашка от твово свистка не хватила. Свист умолк. – Смитье [119] не убрал, воду не разнес, сейчас я тебе задам, – продолжала верещать грузная тетка в грязном сарафане, ближе и ближе приближаясь к кустам, в которых обосновался Яблочков. Когда она поравнялась с ним, Арсений Иванович высунулся и махнул «ремингтоном»: – Сыскная полиция. Живо за околоточным. Во флигеле банда. Но баба, вместо того чтобы бежать за подмогой, встала как вкопанная. Вот беда! Если из флигеля стрелять начнут и ее положат, и его. И чтобы вывести бабу из оцепенения, Арсений Иванович выстрелил сам. – Убивают! – заорала дворничиха и со всех ног побежала в ту сторону, откуда пришла. – Убивают! Саночкин тут же задул в свисток снова. А из дома раздался крик: – Не стреляйте! Сдаемся! |