Онлайн книга «Сломанная тень»
Ирина Лукинична старалась не попадаться домашним на глаза. На маскарад она решила поехать, как только узнала, что Андрей Артемьевич сюда собрался. И не зря, ох, не зря! Все! Решено! От Ольги надо избавляться любой ценой! Это ж надо, лет десять Андрей Артемьевич не танцевал, даже Полиночку на первом балу Владимир выводил, а тут на тебе, отплясывает. И Тоннер – двурушник! Весь вечер крутится возле Полины, а теперь еще и с Кислицыным шушукается. Нет, доверять ему нельзя, другого доктора надо искать. Не откладывая, занялась поисками. Спрашивала многих, но правильно понял ее только один человек – князь Юсуфов. Слава за ним тянулась дурная: с темными личностями якшается, оргии во дворце устраивает, в делах нечистоплотен. Князя боялись, остерегались, обходили стороной. Но в сомнительных делах многие обращались к нему за советом, а кое-кто и за помощью. – Обратитесь к Шнейдеру Борису Львовичу. Сошлитесь на меня! – Ой, спасибочки, ваше сиятельство! А то камни замучили! Князь усмехнулся. Дама плакала навзрыд в галерее первого яруса. Спросить, что приключилось, «венецианский купец» долго не решался, но наконец поинтересовался: – Маска! Почему вы плачете? Дашкина не ответила, лишь зарыдала пуще прежнего. «Купец» окончательно растерялся, взял ее руку в свою. Несчастная словно ждала этого, тут же уткнулась ему в плечо. – Что с вами? – Он бросил меня! Он меня не любит! Император привык повелевать и приказывать, успокаивать рыдающих дам было ему в новинку: – Не плачьте! Он не стоит ваших слез! – Я отравлюсь! – Я запре…! – Император искренне считал, что жизнью подданных распоряжается он, и никто другой. – Не надо! Все образуется! – Что образуется? Муж грозит отправить меня в поместье! – Не допустим, – заверил император. – Как не допустите? Арсений Кириллович уже и прошение об отставке подал! Ну, конечно! Дашкина! Как он раньше не догадался! – Мы ее не примем, Юлия Антоновна! Княгиня отпрянула, однако государь не выпустил ее руку. – Ваше величество! – Дашкина от ужаса перестала плакать. – Простите, ваше величество! – Это вы меня простите! Не знал, что вы в таком затруднении. Иначе пришел бы на помощь раньше! Государь подмигнул. Примерный семьянин парадоксальным образом сочетался в нем с отчаянным ловеласом. Глава двадцать четвертая
Пантелеек почему-то было два. Один тянул за рукав, второй верещал: – В дверь стучат! Голова оставалась своя, потому что нестерпимо болела, а вот руки-ноги были чужими! Ни встать, ни прогнать расплодившихся казачков Никанорыч не мог. Эх, славно Тихон всех угостил! И не просто водка-селедка, а на иностранный манер, самолично сварил крамбрам… До того крепкая штука, что сразу не вспомнить, как называется! Крамбамбуль! Во как! Смешиваешь столовое вино [78], ренское, пиво, добавляешь чутка сахара и кипятишь как пунш. Вкусно, забористо и сразу весело! – Говорят, из полиции! Распоясавшиеся Пантелейки не унимались, а сил прогнать их у Никанорыча не было. И чего пристали? – Вставайте, Иван Никанорыч! Того и гляди дверь сломают! А я открывать боюсь. Вдруг грабители? – Тапыч где? – имя-отчество швейцара спьяну сократились, да так смешно! Дворецкий рассмеялся. – Черный ход пошел проверять! Разлепив глаза, Никанорыч обнаружил всех собутыльников тут же, в кухне. Спали вповалку: кто на полу, кто на топчане, некоторые даже на плите устроились. Отчаявшийся Пантелейка схватил со стола стакан и плеснул содержимое в лицо дворецкому. – Что делаешь, тля? – выругался Никанорыч, но беззлобно. От «умывания» ему полегчало. Пантелейки сразу в одного слились. И стук в парадную дверь сам услышал. – Полиция! – повторил казачок. – Что им надо? – Я почем знаю? – А времени скока? – икнул дворецкий. – Половина первого! – Едрить твою налево! – Никанорыч вскочил. Сейчас господа с маскарада вернутся, а тут бедлам. И полиция! – Пошли! Окна темны. Дверь заперта. Вымерли, что ли, эти Лаевские? Яхонтов сначала дергал за модное изобретение – дверной колокольчик; потом по старинке кулаком барабанил; озверев, принялся долбить в дверь ногами. Пушков и Шнейдер деликатно помалкивали. Надзирателя Петр Кузьмич прихватил из вредности, доктора – для наставлений. Борис Львович явился к Яхонтову домой показать подметное письмо. Следственный пристав прочитал, одобрил, но заметил, что одной такой писульки маловато. Пояснить не успел – Пушков с записочкой от Киршау пожаловал. Пришлось Шнейдеру с ними прокатиться. – От единичной кляузы, даже самой страшной, отбрехаться легко. Поклянись, перекрестись – и поверят! А вот ежели одновременно, да со всех орудий, что такой-то имярек – прощелыга, развратник, взяточник, альфонс, шаромыжник, атеист, старовер и якобинец, вдобавок каждую ночь голым по улицам гуляет, а вчерась за картами государя подлецом обозвал – тут уж не отмоешься, – втолковывал доктору Яхонтов, ничуть не стесняясь Пушкова. – Ты, Борух, молодец, хороший суп из жмурика сварил, но к нему таки котлеточка нужна! Шнейдер впитывал науку молча, кивал да карими глазами в сумраке недобро сверкал. Наконец кто-то со свечой подошел изнутри ко входной двери. – Слава тебе господи! Проснулись! Открывайте, полиция! Увидев на пороге Яхонтова, Никанорыч перекрестился. – Дворянин Тучин здесь проживает? Дворецкий от ужаса вымолвить ничего не мог, гримасами и жестами показал: да, тут. – Дома? – коротко осведомился Яхонтов. Напуганный Никанорыч молчал. – Дома или нет? У меня приказ: задержать его и сопроводить к обер-полицмейстеру. – На маскараде! – голосочек у дворецкого внезапно прорезался, но почему-то не свой: тоненький-тоненький, как у мальчика в церковном хоре. – Врешь, каналья! Маскарад он с час назад покинул. – Александр Владимирович приезжали-с, – пояснил из темной прихожей одетый казачком мальчишка. – Переоделись и снова… – Куда поехал? – перебил Яхонтов. – Не поехали-с! Пошли-с! Филипп Остапович хотел извозчика поймать, но барин отказали-с! Недалеко, мол, прогуляются! – Могу я в дом наконец зайти?! – Дело затягивалось, а дожидаться похабника на ноябрьском ветру сыщику не хотелось, так и ревматизм подхватить недолго. |