Онлайн книга «Сломанная тень»
– Любовь моя, наконец-то! – Саша! Это ты? – Хорошо замаскировался? Илья Андреевич, вы наш ангел-хранитель! Я, признаться, уже отчаялся подобраться к княгине! – Да, да, спасибо, Илья Андреевич! – сделала реверанс Юлия Антоновна. – Пошли, пошли скорей! – потянул ее Тучин. – Но я… Я не могу… – Сейчас или никогда! – художник нежно обнял ее за плечи. Влюбленные упорхнули, словно торопливые бабочки-однодневки, которым надо все успеть за жизнь длиною в день. – Сводничеством занимаетесь? – с вызовом спросил доктора Кислицын. Тоннер пожал плечами. – И доносами не брезгуете? – продолжал Матвей Никифорович. – Как, простите, вас понимать, любезнейший? – Тоннер повернулся к нему. Матвей Никифорович явно искал скандала. – Да так и понимать! Клятву Гиппократа вы нарушили! До сегодняшнего утра о беременности Полины знали только мы. Вы и я! От кого, спрашивается, узнал об этом Лаевский? – Сударь, если вы немедленно не возьмете… – Матвей! Не ссорьтесь! – Налединская взяла Кислицына под руку. – Какая разница, кто проболтался! Нам надо бежать! И чем скорее, тем лучше! Тоннер хотел рассказать Полине о разговоре с Ириной Лукиничной, но из толпы внезапно вынырнул Дашкин: – Где моя жена, Илья Андреевич? – Юлия Антоновна? Встретила подругу, они отошли поболтать. – Подругу? Полину? – Да нет! Полина Андреевна… Вот она! – Добрый вечер, ваше сиятельство! – невозмутимо поздоровалась с князем Полина. – Добрый, добрый! Где Юлия? Тоннер взял Дашкина под локоток и прошептал: – Арсений Кириллович! Прошу вас, вспомните, зачем мы сюда пришли! Фланируйте! – Я уже пять кругов сделал, – громко пожаловался Дашкин, – а этой твари все нет и нет! – Тише! – Сама же писала: найду на маскараде! – Фланируйте, фланируйте, непременно объявится! Про повязку не забудьте! С хоров грянула музыка. – Ну, вот и танцы, Оленька! – Андрей Артемьевич приехал на бал только ради воспитанницы – без него она появиться в обществе не могла; шутовское веселье раздражало старика генерала. Он ждал танцев, чтобы со оспокойной совестью сесть за вист. – Позвольте пригласить вашу спутницу? – подскочил гусар с растопыренными усами и напомаженными висками. – Конечно, конечно! – обрадовался Андрей Артемьевич. – Увы! Мои танцы расписаны! – Ольга ткнула пальчиком в свою бальную книжку [77]. – Сожалею! – ретивый гусар щелкнул каблучками и бросился приглашать другую даму. Удивленный Андрей Артемьевич наклонился к Ольге с лорнетом. И вправду, напротив каждого танца стояли инициалы. – Кто же это вас ангажировал? – Я не хочу танцевать. Лучше с вами постою. – Понимаю, душа моя. Расстроена ты сильно. Шутка ли – жених из-под венца сбежал! – Нисколько, я даже рада… Я другого люблю! – помолчав секунду, она решилась и уточнила: – Вас! – Господи! – выдохнул старик. То, чем он мучился последние годы, решилось в секунду. Она его любит! Лаевский упрекал себя в непозволительных, неподобающих чувствах, не смея надеяться, что они взаимны. Ольга взяла руки Андрея Артемьевич в свои, и они стояли друг против друга долго-долго, пока не отзвучал последний аккорд любимого императором полонеза. – Вальс я, пожалуй, осилю! – решился генерал. – Позвольте, Оленька, вас пригласить! – Что за моветон! – возмущался император. – Пошли, говорит, за буфет! Приласкаю! – Должно быть, эта дама вас не узнала, – предположил Великий князь. Император был одет венецианцем: лысину надежно скрывал берет, а полнеющую фигуру – пышный костюм; великий князь нарядился испанским грандом, лица обоих скрывали маски. – Даже если так! Во время полонеза! Это возмутительно! Государь считал, что должен быть примером для подданных во всем, и педантично соблюдал всякие, им и не им установленные, правила. Не забывал даже про самые незначительные: так, для интрижек были предназначены вальс, кадриль, мазурка, в конце концов, но никак не полонез – танец церемониальный, торжественный. – Которая из них? – поинтересовался Кирилл Павлович. В полонезе император, по обыкновению, поменял нескольких партнерш. – Одетая цыганкой! Вон та, в розовом платье! Еще и глазки мне строит, бесстыжая! – Ба! Да эта Лаевская! Не берите в голову, ваше величество. Давно признана ненормальной! – А муж куда смотрит? А? Передай-ка генералу мое неудовольствие! Больных головой надо держать взаперти! – Слушаюсь, ваше величество! – Кирилл Павлович даже наедине с царственным братом не позволял себе фамильярностей. – Кстати, а вон и генерал, легок на помине! Видите? Танцует с воспитанницей! – Хороша! – Хороша! – согласился великий князь. – Говорят, у них роман! – Старый развратник! – Что вы, ваше величество! Исключительной порядочности человек! Столько лет ради детей сохраняет брак с сумасшедшей! А та чего только не вытворяла – рога наставляла, из дома сбегала! – Кирилл Павлович, жертва династического брака, с сочувствием относился к товарищам по несчастью. – Еще брат Александр советовал генералу развестись. – Вот как? Тогда передай, что и я не стану чинить препятствий! Цыганке этой самое место в желтом доме! Чуть рейтузы с меня не сдернула! А девчушке пусть голову не морочит! Коли любит – пусть женится! – Ну, где же она? Где? – Дашкин после каждого круга подбегал к Тоннеру. – А дама в лиловом? Я было подумал… – Это была просительница. Муж у нее помер, о пенсии хлопочет… Долго приглядывавшийся к доктору долговязый франт наконец радостно окликнул его: – Илья! – Корнелиус? – обрадовался Тоннер. – My friend! – друзья, к неудовольствию Дашкина, обнялись. – Ваше сиятельство! – обратился Тоннер к Арсению Кирилловичу. – Позвольте представить! Американский путешественник Корнелиус Роос! Князь Дашкин! Мужчины раскланялись. – Илья! Вся моя надежда на вас! – взял быка за рога Роос. – Говорят, на маскараде император! Вот бы с ним поговорить! Никак не могу добиться аудиенции! Посланник отправил прошение, но… – этнограф заглянул в блокнот и закончил по-русски: – Ни ответу, ни привету! |