Книга Книга Короткого Солнца, страница 226 – Джин Вулф

Муж вытащил неуклюжий жестяной фонарь и зажег его от лампы.

— А теперь пойдем. Это займет у нее немного времени. — Он кивнул на плиту.

— Кофе, бекон и хлеб, — пробормотала женщина. Она повернулась к ним лицом. — Этого будет достаточно?

— Более чем достаточно. И я бы предпочел мате, на самом деле.

Муж открыл дверь (впустив чернильно-черную темноту), взял свой посох и поднял фонарь.

— Пошли, — сказал он, и они вышли вместе.

— Здесь, что, снаружи опасно? Когда солнца нет, я имею в виду. — Он подумал о посохе мужа.

— Иногда. Рог, так тебя зовут?

— Да, — сказал он. — Боюсь, я не уловил твоего.

— Я его не бросал. — Муж шел, посмеиваясь над своей шуткой. — Ты хочешь эти семена?

— Очень хочу. — Он чувствовал, что кто-то или что-то наблюдает за ними — какой-то холодный разум, больший, чем его собственный, и этот разум мог видеть в темноте, как при свете дня. Он отбросил эту мысль и последовал за мужем, быстро шагая по сухой, неровной почве, твердой, как железо.

— Знаешь, как выращивать кукурузу?

— Нет. — Он заколебался, опасаясь, что признание будет стоить ему семян. — Однажды я попробовал и понял, что нет, хотя мне казалось, что да. Но семена, которые ты мне дашь, будут посеяны людьми, которые много знают. Моя задача — донести семена до них.

— Не будет расти в темноте.

Он вспомнил размышления о том, что те, кому было отказано в Ослепительном Пути, могут выращивать пшеницу, и улыбнулся:

— Ничего не будет расти, мне кажется.

— О, есть кое-какая хрень. Но не кукуруза. — Муж открыл широкую деревянную дверь, вызвав возмущенные протесты кур. — Если солнце не воротится, нам капец. Ты идешь?

Он посмотрел в черное, как смоль, небо:

— Там, наверху, есть точка света. Одна очень маленькая точка красного света. В небоземлях? У вас здесь есть небоземли.

— Точняк.

— Ночное небо Синей полно звезд, их тысячи и тысячи. Я удивлен, что вижу здесь хотя бы одну.

— Это горит город.

Он в ужасе опустил взгляд.

— Какой-то город горит там почти каждый раз, когда они задувают солнце. Ты хочешь эту кукурузу? Тогда пошли.

Он поспешил в сарай.

— Я выращиваю свои собственные семена. Два сорта. Ты не должен позволять им скрещиваться друг с другом. Или скрещиваться с любым другим сортом. Ты должен сохранить чистую линию. Ты знаешь об этом?

Он робко кивнул:

— Думаю, что да.

— Скрести часть из них и получишь хорошее семя. Посади его, урожай перемоли и скорми скоту. Только не сажай на следующий год. Ты должон вернуться к этим старым сортам и скрестить их снова. Шесть, ты сказал.

— Да. Я считаю, что этого должно быть достаточно.

— Я дам тебе двенадцать. Шести недостаточно. — Маслянисто-желтый свет фонаря высветил сухие початки, свисающие пучками.

— Это очень, очень любезно с твоей стороны.

— Видишь? Этот черный сорт? — Муж оторвал початок.

— Да. Сначала я подумал, что он только кажется черным, потому что здесь так темно; но ведь он действительно черный, не так ли?

— Возьми его и вытащи шесть семян. Не больше. Остальные мне нужны.

Початок был маленький и шершавый, семена тоже маленькие, но гладкие и твердые. Он потер и вытащил шесть.

Муж вернул черный початок на место.

— Видишь это? — Это был второй початок, немного больше и гораздо более светлый. — Это другой сорт, который у меня есть. Красный и белый. Ты это видишь?

Он кивнул.

— Красные и белые — одно и то же. Не имеет значения, какой цвет ты берешь.

— Понимаю.

— Могешь взять три красных и три белых, если хочешь. Чтобы почувствовать себя лучше. Хотя цвет не имеет никакого значения.

— Я так и сделаю, просто на всякий случай.

— Решено. Посади их на том же холме, чтобы они скрестились. Не скармливай и не перемалывай. Только посади. Кукуруза будет желтой или белой. Не красной и не черной.

Он кивнул, пытаясь отделить первое зерно.

— Посади, и в следующем году у тебя будет очень хороший урожай.

— Спасибо. Я молюсь, чтобы мне удалось благополучно вернуть на Синюю семена, которые ты мне даешь.

— Твоя забота. Но каждый год ты должон выращивать немного черной кукурузы и немного красно-белой. Держи их подальше друг от друга и не подпускай к ним другие сорта. Сделай так, и ты сможешь вырастить больше семян в следующем году для следующего года.

— Я понимаю. — Он поднес руку поближе к фонарю, видя в мешанине зерен колышущиеся зеленые поля, лоснящихся лошадей, черных и белых, и жирный красный скот.

Муж вернул на место початок:

— А счас мы уходим.

— Хорошо. — Осторожно положив двенадцать зерен кукурузы в карман, он помог мужу закрыть большую дверь.

— Волки подходят ближе, темдни, — сказал муж почти непринужденно. — Убивают моих овец. Осталось немного.

— Мне очень жаль это слышать, — искренне сказал он.

— За ними следят две собаки. Хорошие псины. Поднимают кипеж, если поблизости есть волки, вот только я их не слышу. Теперь этот Шелк.

Это прозвучало слишком неожиданно.

— Да. Да... Шелк.

— Он был их главным в городе.

— Кальде. Да, был.

— Он был хорош. Получил от него карабин. Много лет назад. Все еще держу при себе, и три патрона. Его там больше нет. Городской народ его выпер.

— Понимаю. Ты знаешь, куда он пошел? Пожалуйста, это очень важно для меня.

— Нет. — Муж поставил фонарь на землю между ними. — Он долгое время был главным. Имел жену. Красотуля — вот что я слышал.

— Да, она была. Красивой.

— И шлюхой. Вот что они грили. Поэтому ты и хочешь его найти?

— Нет, мне нужен он. Я хочу отвезти его в Новый Вайрон, как уже сказал, и Гиацинт тоже, если она согласится. Ты, что, понятия не имеешь, где они?

Муж покачал головой.

— Я уверен, что ты бы сказал мне, если бы знал. Ты и твоя жена были очень добры ко мне. Могу ли я что-нибудь сделать для тебя взамен? Какая-то работа, которую я мог бы сделать?

Муж ничего не сказал, он стоял молча, слегка расставив ноги. Его тяжелый шишковатый посох, зажатый в правой руке около середины, постукивал по толстой мозолистой ладони левой. Запах кофе и жареного бекона доносился из открытого окна кухни, дразня их обоих.

— Ты хочешь, чтобы я ушел.