Ильдико не обиделась. Если занятия любовью с мужем приведут к испорченной прическе, что ж, есть вещи, которыми стоит пожертвовать. Она потянула край одной из простыней к себе и остановилась при виде рваных дыр.
– Тебе стоит перестать портить постельное белье, – нахмурилась она.
Он беспечно пожал плечами, не испытывая ни малейшего сожаления.
– Только когда ты перестанешь выжимать из меня все соки.
Они обменялись медленными поцелуями, пока солнечный свет просачивался сквозь приоткрытые ставни и омывал их постель. Бришен хотел выскользнуть из объятий Ильдико, чтобы встать и закрыть ставни.
Она остановила его, положив руку на бедро.
– Погоди. Я хотела бы увидеть тебя при дневном свете.
Он воспользовался сумраком и кромешным мраком ночи, чтобы полюбоваться ею: обнаженной, уязвимой, бесспорно человеческой женщиной. Справедливо, если она увидит его. Нагим, никогда не уязвимым, всецело каи.
Бришен мгновение разглядывал ее, потом расслабился и перекатился на спину, прикрыв глаза рукой.
– Как пожелаешь, жена.
Ильдико расправила простыни, которые сбились у его голени. Он лежал обнаженный для нее, окрашенный золотистым дневным светом.
Великолепно сложенный, гибкий и сильный Бришен немного напоминал ей кота: сильные мускулы под кожей, серой и гладкой, как у дельфинов, плавающих перед носом входящего в гавань торгового корабля Гаури.
– Я не дружу с солнцем, Ильдико, – голос был напряжен, как и тело, вытянувшееся струной на кровати.
– Очень жаль, – тихо сказала она. – Оно определенно любит тебя.
Ильдико скользнула ладонью от его коленки к внутренней стороне бедра, ощущая, как он дрожит под ее пальцами. Солнечный свет заполнил комнату. Ильдико смилостивилась над супругом и покинула ложе, чтобы запереть ставни, погрузив комнату в привычный свет свечей.
Стоило ей вернуться в кровать, как Бришен обнял ее и перекатил под себя. Даже удерживая большую часть веса на локтях, он с силой прижал ее к матрасу.
– И как тебе твой мертвый угорь при свете дня?
Ильдико убрала с его глаз выбившуюся прядь волос.
– Он мне очень нравится. Красивейший из угрей. – Его высокие скулы резко изогнулись под ее ладонями. – Таково мнение твоей ведьмы.
– Той, что прекраснее всех во тьме.
Бришен поцеловал ее, задержавшись на несколько мгновений на губах, прежде чем снова одарить трепещущими ласками вдоль линии волос и над переносицей. Он пробормотал что-то еще у ее щеки.
Охваченная томным блаженством, Ильдико едва не пропустила сказанное. Она моргнула.
– Что, прости?
Склонив голову, Бришен уткнулся носом в ложбинку меж ее грудей, прежде чем ответить.
– Если готова, то сегодня ночью мы отправимся в городок Халматус. Помнишь ювелира, о котором я тебе рассказывал? – Она кивнула. – Он починит твое ожерелье, и ты сможешь увидеть больше моих земель, чем Саггара и озеро. И некоторые из владений Серовека. Верхний Салюр – крепость, но его земли тянутся вдоль моих.
Ее охватило волнение. Она уже несколько месяцев жила в Саггаре, поглощенная своими обязанностями новой хозяйки и всеми изменениями, которые влекла за собой жизнь в доме каи. Короткий визит в красильни на берегу озера лишь подогрел ее любопытство относительно королевства Каи и его жителей. Ей не терпелось узнать больше.
– Это далеко?
– Два часа верхом по холмистой местности.
Совсем рядом. Она едва не согласилась, но заколебалась, вспомнив все, что рассказал ей Бришен по возвращению из Верхнего Салюра о своем разговоре с Серовеком.
– Это безопасно?
Он мрачно посмотрел на нее.
– У тебя есть мой щит и защита, Ильдико.
Большим пальцем она разгладила морщины, прорезавшие его кожу.
– Я тревожусь не только о себе.
Он уткнулся лицом в ее ладонь и поцеловал.
– Знаю. Ты видела каи в бою. Мы достаточно опасны и защищаем себя и своих близких.
Это еще мягко сказано. Крепкие, с тяжелыми костями, клыками, когтями и превосходной ловкостью, каи уникально приспособлены к битвам.
– Ты не должна ехать, если не желаешь, – продолжил он после ее затянувшегося молчания.
Она вздрогнула.
– Нет!
Ильдико оставила все, что ей было знакомо, дабы сопровождать незнакомца, который даже не был человеком, в чужое королевство, где она стала чужеземкой. Она училась, расцветала и обрела здесь любовь и дружбу. Никакая грязная свора алчных наемников не сделает ее пленницей в новом доме.
Бришен скользнул ладонью вниз по ее руке, прежде чем прочертил дорожку по ключице, а потом обхватил грудь. Его бедра мерно покачивались. Ильдико широко развела бедра, чтобы он более уютно устроился в колыбели ее тела.
– Все равно, с обратной дорогой это будет долгое путешествие. Тебе нужно поспать.
Ильдико обвила руками его шею и погладила прядь волос, свисавшую ему на спину.
– Я высплюсь после смерти. А теперь – поцелуй меня. Мы впустую тратим хороший дневной свет, – поддразнила она Бришена.
Их смех вскоре сменился вздохами и шепотом ободряющих слов, произносимых на фоне блестящей от пота кожи. Ильдико обнимала своего возлюбленного, мужа, лучшего друга и считала себя самой счастливой из жен.
Глава 20
Бришен надеялся, что когда-нибудь сможет отправиться с Ильдико в путешествие без сопровождения четверти собственного гарнизона. Обстоятельства, к сожалению, вынуждали проявлять осторожность. Нападение на небольшом торговом тракте из Присида в Харадис и предупреждения Серовека означали лишь одно: они с Ильдико никуда не могут выехать одни за пределы Саггары.
Он сократил военную свиту до двадцати самых опытных бойцов. В отличие от поездки в Верхний Салюр, сейчас они путешествовали ночью. Неудобное время для наемников, планирующих нападение.
Тем временем их маленький отряд приближался к границам Беладина. Эти земли принадлежали Серовеку, чье войско бдительно патрулировало и защищало владения лорда. Место для нападения еще более неподходящее, чем время.
Бришен взглянул на жену. Она уверенно держалась в седле, даже несмотря на то, что в темноте приходилось продвигаться по холмистой местности. В холодную ночь она надела более плотный плащ, но голова осталась непокрытой. Рыжие волосы, которые поначалу показались ему чересчур броскими, теперь стали самыми прекрасными, переливаясь в лунном свете множеством оттенков серого. Именно по его просьбе Ильдико опустила капюшон.
– Тебе не нужно этого делать, – сказал он ей ранее, когда они садились верхом, отправляясь в путь. Он откинул капюшон жены, обнажив взорам окружающих ее заплетенные в косы волосы и бледное лицо. Последний предзакатный час Бришен любовался ее ликом, пока она спала. Неужели он действительно когда-то находил ее уродливой?
