— Эй, — окликнул Джастин. Сутулая фигура обернулась, криво и широко улыбаясь. — Торопишься?
— На пост. Моя смена, — Бенджамин снова говорил короткими рублеными фразами и смотрел как будто сквозь собеседника.
— Ты в надвратную? Нам по пути. То, что ты говорил сегодня… Думаешь, все поняли?
Широкая сутулая спина пару раз дернулась.
— Кто это все? — со смешком спросил здоровяк, снова набирая скорость. — Я говорил именно с тобой. А ты здесь. Понял или нет — будет видно. Но точно услышал, — он отдалялся все быстрее, бормоча что-то про темень, ветер и уютный угол у дальней бойницы.
Джастин постоял пару секунд, с силой втянул воздух сквозь зубы и заторопился к себе. В начале длинного низкого коридора, как всегда привалившись к стене, стоял тощий стражник. Даже на его, всегда костлявом и вытянутом лице, лежали глубокие тени, подчеркивающие худобу. Масляный фонарь, вокруг которого кружили мошки, двумя тоскливыми огоньками отражался в глазах солдата. Подчеркивая и освещая немой вопрос. Джастин прошел мимо, ответив на вопрос слегка мотнув головой. Делиться едой он не собирался, по крайней мере, не с ним. Легко стукнув в дверь, два раза кулаком и один — носком сапога, он взялся за ручку. Услышав тихий лязг широкого затвора, потянул на себя.
— Ух и ветер сегодня, — проговорил Райт, закрывая узкую бойницу щитом, подогнанным так, что щелей практически не оставалось.
— Оно может и к лучшему, — гордо демонстрируя помятую ворону, улыбнулся Джастин. — Так похлебку точно никто не учует.
— О-о… Отлично. Сейчас поставлю котелок, ощипаю, да с теми косточками, — встретив взгляд старшего товарища, он на секунду замер. — Да не переживай ты. Все ведь уже тысячу раз выварено. Мистер Лоулер их почти выбросил. Хуже то никому не будет.
Джастин пожал плечами. Поглубже загоняя понимание того, что Райт лжет. Сейчас даже вываренные свиные кости никто бы не выкинул. Порции жидкой бобовой похлебки становились все меньше и меньше. Но давали ее пока дважды в день.
— Сэм давно спит?
Райт кивнул не оборачиваясь. Он уже развел небольшой огонек, пристроил закопчённый котел над очагом и умело ощипывал ворону. Пряча перья в холщовый мешок. Сжигаемые перья воняли слишком сильно и могли выдать.
— Теперь у него меньше работы, чем сразу после штурма, — задумчиво протянул Джастин, — но и силы уже не те. Разбудим, когда будет что поесть. И передадим долю Марлона.
После кровопролитного сражения осталось много раненных. О лечении в полном смысле этого слова речи не шло. В гарнизоне не было тех, кого хоть с натяжкой можно было назвать лекарем. А худо-бедно разбирающиеся в травах пастухи и охотники — не были полезны в условиях закрытой, горной крепости. Из трав здесь было только сено для скотины, да солома на полу. Для облегчения страданий раненых применялись доступные средства — кровопускания и молитвы. И если на то и другое некоторые смотрели, как на пустую традицию, необходимую формальность, то кормить и ухаживать за лежачими было действительно необходимо. К удивлению товарищей, первым вызвался Сэм. Сначала ему помогали еще несколько человек. Но впоследствии из трех десятков раненых некоторые вернулись в строй, а большинство пополнили невыразительный некрополь за голубятней. Причем далеко не все умершие собирались умирать. Раненые легко, от простого ожога до легкого пореза — отставали от своих сослуживцев, закопанных ранее, всего на пару недель. Джастин по опыту знал, что сильный ночной ветер должен развеивать заразу, распространяющуюся на дневной жаре. Но он не развеивал. Сотни гниющих трупов продолжали невыносимо смердеть под стенами Дурн-фара.
— Знаешь, что жутко, — Райт взрезал ножом увесистую воронью тушку, выпуская кишки, — еще сегодня она ела мертвечину. А теперь мы будем есть ее. Ну, в смысле ворону.
— Да, не слишком приятно. С другой стороны — смерть врагов поможет продлить нашу жизнь, — Джастин странно поежился. Сказать подобное мог бы Марлон, от себя он таких мыслей не ожидал.
Как бы там ни было — бульон из потрошеной вороны и пары свиных костей получился что надо. Проснувшись, Сэм с энтузиазмом принялся за еду. Как обычно, сдержанно, но с некоторыми красочными деталями, описывая прожитый день. Теперь он ухаживал только за четверыми лежачими. Полностью оставив на Сэма больных — его освободили от несения караулов. И большую часть времени он проводил присматривая, перевязывая, обмывая и кормя своих подопечных.
— А вот это отнеси Марлону, — Райт аккуратно складывал относительно чистую тряпицу, заворачивая несколько кусочков бледного мяса, — я помягче выбрал. Это хоть проживать легче будет.
— Да, ты прав. Сейчас и схожу. Потихоньку, — Сэм взял маленький сверток и принялся натягивать сапоги, — Они как раз на ночной прохладе в себя приходят. Если кто встретится — скажу, проверять ходил, поить и все такое. Хорошо, что я Марлона отдельно пристроил, а то ведь не подкормишь по-тихому… — он замолчал на полуслове, когда увидел, что Джастин тоже одевается.
— Чего застыл. У меня в той стороне дела. А с тобой и правда можно от патруля отговориться. Идем.
Серая темнота брусчатки двора пересекалась более плотными тенями построек, но самые черные тени протягивались от редких факелов и жаровен. Виднеющиеся тут и там силуэты стражников стояли, сидели или медленно прохаживались. Порождая длинные, изломанные, пугающие чернотой пятна. Разминувшись с Сэмом пару минут назад, Джастин забрался в одну из скальных ниш, занятых камнеметами. Сам не зная зачем, он просто сел на толстую деревянную балку и смотрел в ночь. Далеко за стеной, еле заметно мерцало и поблёскивало скопление костров вражеского лагеря. Их будто стало меньше. Было приятно думать, что многим лайонелитам теперь ни к чему греться по ночам. Что они, находясь в разной степени разложения, просто лежат, уставившись, кто в землю, кто в небо, между стеной Дурн-фара и частоколом. Который сами еще недавно возводили. А может просто заканчивались дрова и на берегу реки Атиль скоро выкорчуют последние пни.
Вдалеке мелькал блуждающий огонек факела в руках стражника. Огонек появлялся поочередно в верхних бойницах надвратной башни. Может быть — это был Бенджамин. Джастин хотел было спрыгнуть с порога скальной ниши, но почувствовав легкое головокружение все же спустился по приставной лестнице. Недели на голодном пайке здорово подкосили его. Как и всех остальных. Стараясь ступать потише и избегая отсветов жаровен держаться в тени — Джастин осторожно миновал пустую теперь конюшню. Прошел мимо кухни и общей столовой, безуспешно пытаясь уловить хотя бы аромат бобовой похлебки. Ведя рукой по стене главного донжона, вдруг остановился, замер, прислушался.
В двух десятках шагов перед ним, прямо из узкой бойницы свесилась странная, бесформенная тень. Качнувшись, спрыгнула, практически бесшумно приземлившись с серьезной высоты. И странным манером, трусцой или небольшими скачками, стала удаляться в сторону подвалов. Джастин оправился от неожиданности, меряя взглядом высоту прыжка. Вспомнив, что часть лестниц внутри полуразрушенного донжона обвалились десятки, если не сотни, лет назад — нервно сглотнул. Вытащил из-за пояса небольшой крепкий нож и двинулся следом за отдаляющейся тенью. На ходу рассуждая о том, что в крупнейшем строении Дурн-фара, в более-менее приличном состоянии сохранилось лишь несколько комнат. Три из них занимали лейтенанты, четвертая служила офицерам обеденным залом.
