Онлайн книга «Бешенство»
– Мы поможем тебе дышать легче, гораздо легче. Тебе придется немножко посидеть, не двигаясь. Это будет как укус пчелки, но быстро пройдет, ладно? – Не хочу, чтобы пчелка кусала, не хочу. Мать малыша обхватила сынишку покрепче. – Он терпеть не может эти уколы. Просто делайте, и все. Тоби кивнула. Торговаться с трехлетним ребенком – дохлый номер. Она ввела лекарство, вызвав такой вопль, от которого стены могли бы облупиться. Так же внезапно крик прекратился, и мальчик, все еще всхлипывая, жадно уставился на шприц. – Хочу это. – Я дам тебе новенький, – сказала Тоби, протягивая неиспользованный шприц без иголки. – Можно в ванной играть. – Буду сестре уколы делать. Его мама закатила глаза: – То-то она обрадуется! Хрипеть малыш стал значительно меньше, поэтому Тоби оставила Модин понаблюдать за ним, а сама пошла на кухню к Полу. Он поднялся, когда Тоби вошла, однако разговор начал, только когда та закрыла дверь. – Сегодня вечером было собрание руководства, – сообщил он. – Только что закончилось. Я подумал, что мне лучше сразу прийти и рассказать, что там было. – Я полагаю, снова насчет Гарри Слоткина. – Это был только один из вопросов. – Были и другие? – Всплыл также случай со вскрытием. – Понятно. У меня такое ощущение, что мне лучше присесть. – Думаю, нам обоим лучше это сделать. Она взяла стул и села к столу напротив Пола. – Если вы собрались, чтобы поджарить доктора Харпер, почему меня не пригласили на барбекю? Пол вздохнул. – Тоби, мы с тобой могли бы выкарабкаться из истории с Гарри Слоткиным. Во всяком случае пока тебе везет. Его семейство еще не подавало иск. И шумиха вокруг него, похоже, затихает. Судя по тому, что я слышал, Казаркин Холм – а также доктор Валленберг – пресекли все попытки прессы выпустить новые статьи по этой теме. – С чего бы доктор Валленберг решил оказать мне услугу? – Я полагаю, не в интересах Казаркина Холма делать достоянием гласности, что один из их богатеньких пациентов шляется где-то как последний бродяга. Ты же знаешь, это ведь не заурядное сообщество пенсионеров. Их успех зависит от высокого статуса, им необходимо быть лучшими и брать за это бабки. Никто к ним не пойдет, если возникнут хоть какие-то сомнения в благополучии их пациентов. – Значит, Валленберг защищает свою дойную корову, а не меня. – Неважно, по какой причине, но он помог тебе отделаться. А ты взяла и разозлила его. И с чего это тебе в голову взбрело? Вызвать судмедэксперта! Превратить это в криминальное дело! – Это был единственный способ поставить диагноз. – Этот человек уже не был твоим пациентом. И решение о вскрытии должен был принимать Валленберг. – Он не хотел этого. Либо он не хотел знать причину смерти, либо боялся ее узнать. Это единственное, что пришло мне в голову. – Ты выставила его в черном свете. Выглядело так, будто он совершил какое-то преступление. – Меня волновало здоровье других пациентов Казаркина Холма… – Здоровье других пациентов здесь ни при чем. Это грязные политические игры. Валленберг был сегодня на собрании. Там же были и сторонники Дага Кэри. Это был тот еще пикник, и ты стала главным блюдом. И теперь Валленберг грозится направлять пациентов не в клинику Спрингер, а в Озерную больницу. А это плохо для нас. Возможно, ты не понимаешь, но Казаркин Холм – только одно из звеньев длинной цепи. Они сотрудничают с дюжиной других домов престарелых, и все посылают своих пациентов к нам. Ты хоть представляешь, сколько мы зарабатываем за одни только операции на тазобедренных суставах? Добавь к этому резекцию простаты, катаракту, геморрой – получится целая туча пациентов, и большинство из них с дополнительной страховкой помимо стандартной пенсионной. Мы не можем позволить себе потерять такую клиентуру. А Валленберг грозит как раз этим. – И все из-за этого вскрытия? – У него есть причина расстраиваться. Когда ты позвонила патологоанатомам, ты тем самым обвинила его в некомпетентности. А то и хуже. И теперь нам снова названивают газетчики. Может опять подняться шумиха. – Это Даг Кэри сообщил им. Одна из его подлых штучек. – Да, ну и Валленберг теперь бесится, что его втягивают в скандал. А начальство боится, что можно потерять пациентов из Казаркина Холма. – И, разумеется, все злятся на меня. – Ты удивлена? Она медленно вздохнула. – Стало быть, после вашего барбекю от меня остались рожки да ножки. Пол кивнул. – Валленберг хочет, чтобы твой контракт был расторгнут. Конечно, сначала это должно пройти через меня, поскольку я глава службы неотложной помощи. Мне не оставили места для маневра. – Что ты им сказал? – Что с твоим увольнением возникнет проблема. – Он горько усмехнулся. – Я воспользовался тактикой затягивания, которую ты, возможно, не одобришь. Я сказал им, что ты можешь начать сопротивляться, обвинив их в сексуальной дискриминации. Это заставило их заволноваться. Если уж есть кто-то, с кем они совсем не хотят иметь дело, так это занудная феминистка. – Как лестно. – Это единственное, что пришло мне в голову. – Забавно. Я никогда об этом не думала. А я ведь женщина. – Помнишь то дело о сексуальном домогательстве, иск тогда подавала одна из медсестер? Оно тянулось два года, и клинике Спрингер пришлось потратить целое состояние на адвокатов. Это единственный способ заставить их притормозить и обдумать свои действия. И выиграть для тебя немного времени, пока шумиха уляжется. – Он запустил пальцы в свою шевелюру. – Тоби, меня загнали в угол. Они давят на меня, чтобы я разрулил эту ситуацию. А я не хочу обижать тебя, честное слово, не хочу. – Хочешь, чтобы я уволилась? – Нет. Нет, я здесь не за этим. – Так чего же ты от меня хочешь? – Я подумал, может, тебе стоит взять отпуск на несколько недель. А за это время придет отчет из экспертизы. Я уверен, там будет сказано о естественных причинах. Это поможет Валленбергу выпутаться. – И все обиды простятся. – Надеюсь. У тебя все равно по графику отпуск в следующем месяце. Можешь взять его сейчас. Увеличим его недель до трех-четырех. Некоторое время она провела в раздумьях, будто бы мысленно играла в домино. Действие влечет за собой результат, который приводит к следующему результату. – Кто меня заменит? |