Онлайн книга «Дело сумасбродной красотки [= Дело о поддельном Фитите ]»
|
— Дело не в том, ваша честь, чтобы явить миру лишь одну сторону истины: улики указывают на виновность обвиняемой. Дело в том, чтобы явить миру истину в совокупности, — и Мейсон медленно поднял правую руку, вытягивая подальше указательный палец. — То есть доказать, что обвиняемая виновна вне всяких приемлемых сомнений. Полагаю, высокий суд должен известить об этом присяжных. Впрочем, присяжные, я полагаю, понимают, что в любом уголовном деле улики должны доказывать виновность обвиняемого вне всяких приемлемых сомнений. В противном случае обвиняемый имеет право на оправдательный вердикт. — Высокий суд учтет этот вопрос в своих определениях, — сказал судья Флинт. Мейсон медленно опустил руки с вытянутыми пальцами и сел на место. Судья Флинт с трудом удержался от улыбки: Перри Мейсон в искусной манере отказался от вступительного слова, но тем не менее впечатляюще выиграл у обвинения очко. — Вызовите вашего первого свидетеля, — приказал судья Флинт. — Я вызываю Эмили Диксон. Мисс Диксон, довольно привлекательная женщина лет сорока с небольшим, приняла присягу и, назвав имя и адрес, уселась на свидетельское место. — Назовите род ваших занятий на шестое сентября сего года, — начал Парма протокольный церемониал. — Я заведовала меблированными комнатами Паркхэрста. — А сами вы жили там же, в меблированных комнатах? — Да. — Знали ли вы Дорри Эмблер при жизни? — Одну минуту, — вступил Мейсон. — Если высокий суд позволит, прошу отвести этот вопрос. Прошу также, чтобы прокурору было вынесено замечание за должностное нарушение. Я протестую против любого заявления, подразумевающего, что Дорри Эмблер мертва. Это предполагает факт недоказанный. — Я не говорил, что она мертва, — стал оправдываться Парма. — Я просто спросил свидетельницу, знала ли она Дорри Эмблер в течение ее жизни. Это абсолютно допустимый вопрос. Я всегда могу спросить это о ком бы то ни было. Я могу спросить, знала ли, например, она вас в течение вашей жизни. — Сие выражение стабильно предполагает, что лица, о котором так осведомляются, уже нет в живых, — сказал Мейсон, — и я слышу, что вопрос умышленно искажен, чтобы внушить именно такое впечатление… — Я тоже так полагаю, — сказал судья Флинт. — Итак, джентльмены, давайте избегать любых неверных толкований… Я с готовностью дам обвинению представить свидетельства о другом преступлении при условии, что оно строго имеет отношение к данному вопросу и призвано показать мотив, метод либо основной стиль убийцы… Постановляю, что здесь не будет представлено никаких свидетельств о каком бы то ни было преступлении, совершенном после того, как предполагаемое в данном деле преступление было уже завершено. — Снимаю этот вопрос, — с неудовольствием сказал Парма. — Рекомендую присяжным не придавать значения любым намекам, содержащимся в этом вопросе, равно как и любым мыслям, которые могли бы зародиться в ваших умах вследствие природы вопроса… Я намерен заявить прокурору, что объявлю о нарушении процессуальных норм, если будут сделаны повторные попытки обойти постановление высокого суда. — Я вовсе не пытался обойти постановление высокого суда, — обидчиво сказал Парма. — Что ж, — сухо заметил судья Флинт, — вы слишком опытны, чтобы не понимать воздействия вашего вопроса. А теперь предлагаю вам продолжить и быть очень осторожным. — Очень хорошо, — кисло сказал Парма, поворачиваясь к свидетельнице. — Вы знали Дорри Эмблер до шестого сентября? — Да. — Как долго вы знали ее до шестого сентября? — Приблизительно… о, я полагаю, месяцев пять-шесть. — У мисс Эмблер была квартира в меблированных комнатах Паркхэрста? — Да, была. — Назовите номер, пожалуйста. — Квартира девятьсот семь. — Ответьте, сдавалась ли квартира восемьсот пять до двенадцатого сентября, и если да, известно ли вам имя арендатора? — Теперь я его знаю. Его имя — Джаспер Данливи, но в тот раз он представился Уильямом Кеймасом. — Когда вы сдали ему квартиру восемьсот пять? — Одиннадцатого сентября. — Этого года? — Да. — Я еще задам этой свидетельнице вопросы по поводу другого аспекта дела, — сказал Парма, — но вызову ее позднее… — Очень хорошо, — сказал судья Флинт, поворачиваясь к Мейсону. — Приступайте к перекрестному допросу. — Вы можете описать Дорри Эмблер? — начал Мейсон. — Да. Ей было примерно лет двадцать пять — двадцать шесть. — Глаза? — Карие. — Волосы? — Темно-каштановые. — Общий вид? — Она была почти точной копией обвиняемой по этому делу, сидящей вон там, слева от вас… — О, так вы заметили сходство? — спросил Мейсон. — Я заметила такое редкое сходство, поразительное сходство… — Вы когда-нибудь высказывались по этому поводу? — Ну да, естественно. — А можно ли было перепутать обвиняемую с Дорри Эмблер и наоборот? — Да, еще бы… — Когда вы впервые увидели обвиняемую? — Когда ее ввели в комнату для опознания. — И в тот раз вы опознали ее как Дорри Эмблер? — прищурился Мейсон. — Возражаю, — закричал Парма. — Некомпетентно, неуместно и несущественно. Неверное ведение перекрестного допроса. — Возражение отклоняется, — резко бросил судья Флинт. — Ну, мне сказали, я приглашена для опознания Минервы Минден, и я им сказала… — Не имеет значения, что вы сказали им, — остановил ее Мейсон. — Что они сказали вам! — Что они хотят, чтобы я опознала Минерву Минден. — А вы сказали, что никогда раньше не видели Минерву Минден? — Да. — И тем не менее от вас хотели опознания женщины, которую вы никогда не видели? — Они хотели, чтобы я посмотрела, не похожа ли она на Дорри Эмблер. — Итак, вы увидели ее впервые в комнате для опознания? — Да. — И заметили сходство? — Да. |