Онлайн книга «Дело сумасбродной красотки [= Дело о поддельном Фитите ]»
|
— Так, одну минуту, одну минуту, — закричал, вскакивая, Гамильтон Бюргер. — Этот вопрос неуместен, он требует вывода от свидетеля, и он спорный… — Думаю, что поддержу возражение, — сказал судья Флинт. — Адвокат может поставить вопрос по-иному. — Окружной прокурор сказал вам, что, если ваш рассказ приведет к раскрытию преступления, вы получите это самое отпущение грехов? — Да. — Но он не может его вам гарантировать, пока он не услышит все с этого свидетельского места? — Не совсем так… — Суть соглашения в том, что сначала ваши показания — потом отпущение грехов. — Ну, я должен был завершить свои показания, да. — И они приводят к раскрытию убийства, так? — Да. — И ставят убийцу перед судом? — Да. — Иными словами, добиваются осуждения, — сказал Мейсон. — Ну, никто не говорил об этом так многословно. — Я говорю об этом так многословно. Загляните в ваши собственные мысли. Там ведь есть одна мыслишка, в глубине вашего сознания, вот она барахтается, верно? Вы хотите, чтобы обвиняемую признали виновной в убийстве, и тогда вы отряхнетесь от груза совершенных вами преступлений? — Я хочу быть честным с самим собой. Я хочу рассказать правду. Мейсон сделал негодующий жест. — Правду! — гневно воскликнул он. — У вас не было ни малейшего желания рассказывать вашу историю полиции, пока вас не арестовали в самый разгар ночной кражи. Разве не так? — Ну, я думал об этом. — Вы думали об этом до определенного момента — до того самого момента, когда поверили, что у вас на руках козырной туз, который вы сможете выкинуть, когда попадете в беду. Вы собирались шлепнуть им об стол и сорвать банк. Вы собирались развлекаться преступными кутежами и возомнили себе, что, если вас схватят, вы сумеете заключить сделку с прокурором, чтобы раскрыть ему убийство в обмен на свободу! — У меня и в мыслях не было ничего подобного! — Сколько у вас на счету преступлений между эпизодом с Дорри Эмблер и ночным грабежом? — Ни… ни одного. — Минуту, минуту. — Крупные пальцы Мейсона дрожали, он был белый от гнева. — А разве после сделки с полицией за вами не тянется шлейф преступлений, которые вы собирались раскрыть? — Что ж… да. — Короче, вы хотели разом сознаться во всех них? — Да. — И получить свободу? — Да. Так вы совершали или нет эти преступления, в которых собирались сознаться? — С позволения высокого суда, — сказал багровый Гамильтон Бюргер, — заявляю, что этот перекрестный допрос совершенно не правомочен. Вопросы все время дискредитируют свидетеля в глазах присяжных и задаются только за этим… — Возражение отклоняется, — непреклонно сказал судья Флинт. — Так вы совершали или нет вер эти преступления, в которых собирались сознаться? — вновь повел атаку Мейсон. — Не все, нет… — Значит, некоторые из них? — Да. — Итак, по другим преступлениям, — сказал Мейсон, — вы стали бы лгать, чтобы прояснить протоколы и дать департаменту полиции списать их из своих архивов, а вы получаете освобождение от ответственности за все эти преступления, так? — Ну, не совсем так, — пробормотал свидетель подавленно. — Они не стали бы брать кота в мешке. Я должен был сначала помочь. — Каким образом? — Свидетельскими показаниями. — Вот именно, — сказал Мейсон. — Если ваши показания недостаточно убедительны, чтобы засудить обвиняемую, — сделка будет расторгнута. Разве не так? — Я… я не говорил этого в такой форме. — Можете считать, что не говорили, — сказал Мейсон, поворачиваясь на каблуках и спокойно направляясь к своему креслу. — Это все мои вопросы к свидетелю. Гамильтон Бюргер, лицо которого стало свекольным от гнева, сказал: — Вызываю… на свидетельское место… лейтенанта Трэгга. — Вы уже принимали присягу, лейтенант Трэгг, — сказал судья Флинт, — так что просто займите свидетельское место. Трэгг кивнул и устроился поудобнее. — Лейтенант Трэгг, — сказал Бюргер, — я хочу спросить, не совершили ли вы после разговора с Джаспером Данливи поездку в окрестности Грэйс-Велл на автомобиле? — Да. — И что же искали? — Я искал на пути некое место, где автомобильная колея врезается на несколько футов в наклонную песчаную дюну, столь пологую, что один человек может стащить чье-нибудь тело вниз по песчаному скату… — С позволения высокого суда, — поднялся Мейсон, — возражаю против последней части заявления свидетеля, поскольку вывод свидетеля не отвечает на вопрос и не имеет никакого отношения к фактам данного дела. — Возражение поддерживается, — слабо сказал судья Флинт. — Последняя часть ответа снимается. — И что же вы нашли? — спросил Гамильтон Бюргер, тихо радуясь от сознания того, что сумел четко внедрить свою версию в умы присяжных. — После трех или четырех ложных ландшафтов мы нашли песчаный холм с незначительными признаками того, что нечто потревожило поверхность песка; следуя по этим отметинам к подножию песчаного холма, а потом, копая, мы нашли сильно разложившееся женское тело. — И вам удалось опознать тело? — Возражаю против вопроса, как некомпетентного, неуместного и несущественного, — вступил Мейсон. — Возражение отклоняется, сие свидетельство, леди и джентльмены, члены суда присяжных, принимается ради ограниченной цели: исключительно для подтверждения показаний предыдущего свидетеля, повторяю, единственно с этой целью. Вы также не должны, леди и джентльмены, принимать в расчет любые последующие преступления, о которых пойдет речь, даже с целью подтверждения мотивировки, но единственно с целью подтверждения показаний предыдущего свидетеля. Продолжайте, мистер прокурор. — Я вот о чем спрошу вас, лейтенант Трэгг. Было ли на теле что-либо, дающее нить для опознания? — Да, было. — Не будете ли вы любезны это описать? — Кончики пальцев сильно разложились. Погода была чрезвычайно жаркой. Тело лежало в довольно мелкой песчаной могиле. Гниение и начальная стадия разложения сделали трудным проведение точного опознания. |