Онлайн книга «Политрук. На Ржевском выступе»
|
Сколько мы танков подбили, неясно. Считал поначалу, довел до пятнадцати и сбился. «А они все лезуть и лезуть…» – ворчал Лапин. Вдали, в паре километров от «бастионов», вздулись клубы выстрелов – заработала немецкая артиллерия. Докатился слитный грохот, а чуть позже пожаловали снаряды, зарываясь в землю метров за сто от нас. «Ахт-ахт» поработали неплохо, раскурочив половину вражеской батареи, но та оживала вновь и вновь, разве что залпы впечатляли все меньше и меньше. Три или четыре немецких самоходки пальнули по нам за компанию. Недолет. Равнодушно моргая, я поглядывал за ними в стереотрубу. Бритиков дело свое знает, тут я ему не помощник. Ну, вот… Дуплетом рявкнули «ахт-ахт», усылая гостинцы. Взрывом почти опрокинуло самоходную «Штуку», разворотив ведущее колесо и размотав гусеницу. Второй снаряд лишь задел бронированную рубку – и очень удачно срикошетировал. Улетел по косой за копаный вал, поражая орудие – было видно, как чиркнул ствол, мелькнув, как стрелка вольтметра. Но «Штуки» не сдали назад, а упорно лезли в нашу сторону, регулярно выпуская осколочно-фугасные. – Близэхонько, та точнехонько… – бормотал Зюзя. По всему видать, замполит не растерял воинственного азарта, а вот я изнывал от собственной ненужности. Отбивать танковые атаки не мне, и вся моя экстрасенсорика не принесет никакой пользы. Разве что в последний момент, когда немцы подойдут вплотную, ворвутся на позиции, начнется рукопашка… Но вот как раз этого допускать и нельзя, слишком велики будут потери. Немцев надо держать на дистанции. Пусть мрут поодаль, вони меньше… Звонко лопнул взрыв – это рубка «Штуки» раскрылась этаким цветочком из броневой стали, выпуская огонь подорванного боезапаса. Привет Вальгалле… Немцы – хорошие солдаты, спору нет, но мощь им дает одна лишь дисциплина да порядок-орднунг. Точно так же, как в римских легионах. Легионеры били варваров силою строя. А мы – русские! И у нас другая суть, для нас главное не «как», а «за что». Чуешь за спиной стариков-родителей и мальцов, юных девчонок – и дерешься, сатанея от священной ярости! Немчура же – европейцы. Пускай и отформатированные Гитлером, но нутро у них то же самое, что у каких-нибудь англов или французиков. Понятие собственности у них в крови, а вот слова «родина», «родная земля» значат слишком мало. Так, обычные заклинания на выборах хитрозадых депутатов. А вот для нас это святое. Мы можем ворчать на командование, кривиться на высшие сферы, но вот крикнет командир: «За родину!», и все поднимаются в атаку. Верные комсомольцы, православные, что тайком носят крестики, магометане, шепотом поминающие Аллаха, жители тундры, нет-нет да и посещающие брошенные кумирни – все одинаково сжимают винтовки. Локоть к локтю. Спина к спине. И хрен нас одолеешь. Никакого европейца не заставишь умирать за свободу и права человека – покумекают, сочтут, что неприятель сильнее, и сдадутся. А мы будем драться до последней капли крови. И победим. – Во-оздух! Из-за леса показались кривокрылые «лаптежники». Ложась на крыло, они заворачивали в круг, устраивая зловещую карусель над нашими позициями. Первыми задолбили «дашки» с борта «ГАЗ-ААА». Строенные трассеры хищно шарили по небу, задевая бомбардировщики. Вот один задымил, у другого руль высоты отказал… О, так это не дым! Это высокооктановый бензинчик сеется! Есть! С хлопком полыхнуло пламя, охватывая «Ю-87», и завыла сирена – словно, ревя от смертного ужаса, сверзился мелкий пакостливый дракон. «Лапотник» воткнулся в землю метрах в двадцати от наших позиций, но не взорвался, а сложился в гармошку рваного дюраля, один хвост остался торчать. Камарады тут же набросились на нас, срываясь в пике и сотрясая сознание хоровым воем. Поймать самолет в прицел, когда он пикирует, очень непросто, надо ловить с упреждением, но зенитчикам это удалось – крайний «лаптежник» так и не набрал высоту после сброса бомбы, слился с нею в едином взрыве. Землю тряхнуло, сверху посыпались комья. – Гад какой! – застонал пробегавший Порошин. – Нашу зенитку накрыл! – «Дашек»? – подпрыгнул Зюзя. – «Ахт-ахт»! Отбомбившись, «лаптежники» поперли в высоту, но не все ее набрали – одному прострочили-таки брюхо. «Юнкерс» как летел, так и упал – хвостом вниз. Придерживая рукою фуражку, подбежал Симоньян. – Товарищ командир! – прокричал он. – Каша с тушенкой! Горячая! Мы сами разнесем! – Давай! Война войной, а обед по расписанию! * * * Далеко над лесом всплеснулась в небо ракета, посылая немцев в атаку. Я меланхолично проводил глазами красный огонек, а когда он догорел, опустил веки. Устал. Не физически даже – морально. Никогда еще за всю мою недолгую жизнь здесь, в этом времени, батальон не нес таких потерь. Более ста человек убитыми… Погибли Панин и Антаков, Фадеев и Голенкин, Власов и Романов, Маша Филимонова и Люся Репринцева… Это только те, кого я хорошо знал. Наши «цуйки» вертелись и маневрировали, шарахаясь на полном газу, даже засады устраивали. Три немецких «Ганомага» догорали в балке, а уж сколько фашистских тушек валялось на позициях… «Неисчислимое количество!» – как вывел Порошин. Вот только против танков наши броневички годились мало – четыре самоделки застыли грудами исковерканной стали. Стали, забрызганной кровью. – Твою ж ма-ать… – донесся по-прежнему бодрый голос Лапина. – Тащ командир! Опять хренадеры лезуть! Меня немного даже бесила непоколебимая бравость красноармейца. Стойкий оловянный солдатик! Поэтому я молча кивнул, поднося бинокль к глазам. «Лезуть…» Пруть! Два десятка танков, как минимум, надвигались на нас, выстроившись ромбами и постреливая для острастки. До батальона пехоты жались к «броне». Ничего… Роты две немцев мы точно положили, так что… «Присоединяйтесь, место еще есть!» Я оглянулся. Артиллеристы Бритикова копошились на батарее «семидесятипяток». Снарядов пока хватало, а «САУ-2» перетащила на буксире оставшуюся парочку «ахт-ахт». Сначала одну, потом другую. Вот только отцепляли мы орудие уже от подбитой самоходки – болванка, выпущенная немецким танком, пробила лобовую броню в два пальца толщиной. Боеукладка не сдетонировала, но живой плоти и этого хватило – ребят буквально размазало по металлу. Тот самый танк мы подбили минутой позже, и он запылал, как обещание вечного огня, но кому от этого легче?.. – Славка-а! – заорал я. – Загоняй «однойку»! – Е-есть! – откликнулся лейтенант. «САУ-1» взревела, качнулась и медленно, позвякивая да полязгивая, забралась в глинистый полукапонир, смахивавший на дувал в кишлаке. От греха подальше я спрыгнул в траншею, перебегая к блиндажу, а Шубин и сам уже спешил навстречу, рукой придерживая каску, словно боясь потерять. |