Онлайн книга «Политрук. На Ржевском выступе»
|
– Как связь? Мой голос прозвучал резко, но старший адъютант заулыбался. – Связался Трошкин со штабом! – выложил он благую весть. – Салов орет, чтоб держались! Немцы вклинились глубоко, охватили левый фланг и полка, и всей 139-й. 2-й батальон отступил, у них большие потери. 1-й еще держится, а толку? Если мы не выстоим и пропустим немцев, дивизия попадет в окружение! – Не попадет, – буркнул я. – «Нам бы день простоять да ночь продержаться…» Быков где? Шубин сник. – Убит… – Давай тогда за него, – хладнокровно продолжил я. – Уводи бронебойщиков в лес, чтобы танкам в бочину. – Есть! – Да, и возьми радиста! Понял? – Понял, товарищ командир! Буду на связи! Начштаба убежал, а я заглянул в блиндаж. Артем горбился над рацией и трещал морзянкой, весь ушедший в эфир. «Впору табличку на дверь вешать, – мелькнуло в голове, – “Просьба не беспокоить!”». Кривоколенными ходами я вышел к артиллеристам. Позицию немцы выбрали с умом – на возвышенности, куда подступала опушка леса. Всё видать, вот только пушки мы развернули дулами к югу – там видимость не хуже… Завидев комбата, Бритиков встрепенулся. – Батарея, становись! Равняйсь! Смирно! Равнение на середину! Подбежав ко мне, лейтенант приложил руку в косо сидевшей каске: – Товарищ капитан, личный состав батареи построен! – Вольно. Я оглядел лица батарейцев. Не похоже, что они боялись – в глазах все еще горит злой азарт боя. – Не все из вас пушкари, – вытолкнул я, – но танки большие, попадете как-нибудь… «Боги войны» заулыбались. – Если не удержим рубеж, немцы пройдут через нас и окружат всю дивизию. – Мой голос прибавил строгости. – А тогда или смерть, или плен, что хуже смерти, потому как в гибели нет позора. Я никого не пугаю, не думайте. Просто не хочу, чтобы всё для нас кончилось на этом пятачке. Мы пока даже к границам нашей родины не вышли, а нам еще Берлин брать! Так что давайте, мужики… сколотите из этих бандур, – я махнул головой в сторону поля, – стальные гробики! – А чего ж, товарищ командир? – приосанился вездесущий Лапин. – Снарядов полно, немчура запаслась! Сколотим… Я выглянул над бруствером. Сырая земля, в нитках корешков, пахла грибами. – Комбатр! Начали! Немцы в серо-зеленых шинелях наступали цепями, вразброд за танками. Грохнул взрыв перед окопами, вздымая торфяную жижу. Зажужжали пули, барабаня по орудийным щитам. – Батарея, к бою! – заголосил Бритиков. – Разведчикам – вперед, связистам – назад. Огневые взводы занимают оборону. Первый огневой взвод – вправо, второй – влево! В бинокле танки сдвигались на фланги, чтобы наступать ударными клиньями. Ну-ну… Глухо, теряясь в батальных шумах, докатился звонкий голос Порошина: – Оружие к бою! Целиться в грудь! Стрелять по смотровым щелям! Гранаты бросать только под гусеницы! «Ну-ну, – повторил я про себя, – надеюсь, мы их не подпустим так близко…» – Прицел четыре! По танкам – огонь! Квартетом гаркнули пушки. «Четверка», что с легким креном одолевала увал, поросший тальником, задымила, а два удара сердца спустя в ней стали глухо рваться снаряды. Капут… Орудия поначалу грузно подскакивали при каждом выстреле, но местность была топкая – колеса и брусья станины все глубже вдавливались в болотистую землю. Пушки словно брали пример с людей – упирались, не желая отхода. – Левее… Три осколочных, беглый огонь! Отсекайте пехоту! – Как идут, х-хренадеры! – узнал я голос Лапина. Ответный обстрел усилился, земля вздыбливалась и опадала, затемняя солнце пыльной тучей. Жаркий смрад перехватывал дыхание. Я облизал губы, чувствуя соль. А наводчики, заряжающие, подносчики крутились хороводами. Лязгали затворы, позванивали досылаемые снаряды. – Батарея – огонь! Цели по выбору! Бронебойный влепился в башню «Т-IV» – точнехонько в черный крест на камуфлированной броне. Танк не взорвался, не задымил даже – замер без движения. Готов… – На охват идут! Прямой наводкой – огонь! – Левее ноль-ноль пять! – Три осколочных беглым! – Элюша! Давай на «ахт-ахт»! – Есть! Мощная 8,8-сантиметровая пушка растопырилась на фундаментальной крестовине. Высоковатую, ее полукругом защищал вал из мешков, набитых песком. – Влупи им, Элюша, – пожелал я шепотом. Выстрел будто расколол воздух, а попадание выглядело просто роскошно – снаряд снес башню «тройки» и рванул над танком. Парой секунд спустя из покореженного погона, как из жерла, вырвались крученые столбы пламени и дыма. – Тащ командир! Пригибаясь, ко мне подбегал Трошкин. Неуклюжий из-за долгого сидения, он пошатнулся, плечом задевая стенку траншеи, и выпрямился, смешно вжимая голову в плечи. – Шубин передает, тащ командир! Они там два танка подбили! – Ага! – Я поспешил к немецкой стереотрубе. Пляшущие немецкие цепи… Дрожащие силуэты танков анфас… Разглядеть бронебойщиков я даже не пытался – настоящий взвод индейцев, пройдут мимо – не заметишь. А вот и жертва, угодившая в засаду – «Т-III», распустивший гусеницу. Ну да, пулька из «ПТР», да еще в упор – и трака нету… «Тройка», между тем, развернула башню к лесу, и орудие-коротыш блеснуло огнем. Куда усвистал снаряд, не знаю, но в бортовой броне танка словно сами собой возникли пробоины. «Т-III» дернулся и застыл – похоже, пуля нашла механика-водителя, прободав того насквозь. – Молодцы! – бросил я. – Так их, гадов. Артем, не слезай с рации, пока не вызовешь авиацию! А то расплодилось тут танков всяких… – Есть! Трошкин развернулся бежать и присел от испуга – снаряд рванул поблизости, воздушной волной осыпая бруствер. Радист торопливо юркнул в блиндаж. «Не боись, Тёма, – подумалось мне. – Глядишь, до воентехника дорастешь. До младшего…» Шныряя по ходам сообщения, я выбрался к родимой 8-й роте. За глинистым валом притаились «цуйки», взревывая станковыми ДШК и ровно стрекоча «максимами». – Ротный! Порошин вывалился из стрелковой ячейки, очумело отряхивая песок. – Долбануло рядом совсем… – пробормотал он и вытянулся во фрунт. – Не тянись, – заворчал я, – не на параде… Держитесь? – Держимся, товарищ командир! Только… Нам пушку разбило, – нажаловался комроты. – А у другой панораму снесло, целимся через дуло… Одна «пятидесятка» целая пока, правда, снарядов хватает. |