Книга Спальни имеют окна [= У спален есть окна; Окно в спальню ], страница 40 – Эрл Стенли Гарднер

— Ну и что с чеком?

— Он был возвращен ввиду отсутствия средств на счету плательщика.

Она насыпала кофе в кофеварку. Услышав это, она быстро обернулась, все еще держа банку с кофе в руке.

— О чем вы говорите?

— Он был возвращен.

— Как? Он же совершенно безупречный.

— Мне кажется, здесь есть небольшое расхождение во мнениях, — сказал я. — Банк думает иначе. По-видимому, вы внесли в свой банк чек на какую-то сумму и примерно на ту же сумму выписали чек нам. Так вот: чек, который вы внесли в свой банк, недействителен.

— Дональд, но это же нелепо! Тот чек был абсолютно безупречным.

— Тогда позвоните в свой банк, если вы мне не верите.

Она оцепенела от изумления. Потом медленно поставила банку кофе и сказала:

— Боже мой! Никогда бы не подумала!

— Берта Кул уже навела справки, — сказал я.

— Еще бы!

— Что можно сделать? — спросил я.

Она посмотрела на меня задумчиво.

— Думаю, что ничего. Не сейчас.

— Вы можете достать денег?

— Ни цента.

— Должно быть, у вас есть какие-то деньги в банке?

— Допустим, есть. Ну и что?

— Вы можете заложить кое-что.

— И не подумаю.

— Ваша дорогая тетушка, оказывается, не так уж и дорога вам сегодня. А ведь еще недавно, в субботу, вы…

— Замолчите. Сидите и ждите, когда вам подадут кофе.

— Кто дал вам чек, — спросил я, — тот, который возвратили?

— Что вы предпочитаете? — спросила она. — Остаться и выпить чашку кофе или выйти вон?

— Остаться и выпить кофе, — сказал я.

Она налила воду в кофеварку, зажгла газ, приготовила электротостер, нарезала хлеб и вынула из холодильника пакетик с сыром.

— Видели газету? — спросил я.

— Нет.

Я передал ей утреннюю газету и сказал:

— Кстати, вы можете почитать новости, пока варится кофе.

— Я лучше поговорю с вами, а газету почитаю потом. Вы… вы забавный тип… и все время пытаетесь что-то у меня выпытать, не так ли?

— Я уже выпытал.

Она развернула газету, пробежала глазами заголовки и первую страницу, немного задержалась на сообщении об убийстве, потом обратилась к последней странице, где были напечатаны фотографии убитой в трусиках и лифчике.

— Как это страшно! — сказала она.

— Что?

— Быть задушенной подобным образом.

Я промолчал.

— Вероятно, какой-нибудь сексуальный маньяк, — сказала она; ее передернуло. — Мне даже противно думать об этом.

Я вытащил портсигар из кармана.

— Хотите сигарету?

— Да.

Она взяла сигарету. Я дал ей прикурить. Закурил сам и отошел к окну. Постоял немного и резко обернулся.

Она открыла газету на спортивной странице и изучала расписание скачек.

Я отвернулся и стал смотреть в окно. Я услышал, как зашуршала бумага, она складывала газету.

— Нравится пейзаж? — спросила она.

— Угу.

— Я рада, что вам нравится. Некоторые предпочитают человека на фоне пейзажа.

— Вы сегодня гораздо приветливее, чем вчера.

— Возможно, сегодня вы мне больше нравитесь.

— Возможно.

— Возможно, я себя лучше чувствую.

— Возможно.

— Возможно, вам просто кажется, что сегодня я приветливее.

— Возможно.

— Господи! — сказала она. — Вы не хотите со мной ссориться?

— Нет. Я оставлю это Берте.

— Прекрасно. О Берте я позабочусь сама.

— Вы запоете по-другому, когда Берта подаст на вас в суд за выдачу чека, не обеспеченного достаточными денежными средствами.

— У меня было достаточно средств, когда я выписывала чек. Я не виновата, если там что-то произошло.

— Но банк считает, что вы не имели права выписывать чек, пока не будут произведены все расчеты.

— Но почему они меня не предупредили, когда я вносила чек? Они приняли его и записали на мой счет в расчетную книжку. Я могу показать.

— Давайте посмотрим.

Она ушла в спальню. Через минуту она вернулась.

В руках у нее была маленькая банковская расчетная книжка. Она раскрыла ее и протянула мне, указав наманикюренным пальчиком на последнюю запись. Этот взнос составлял пятьсот долларов, и рядом была удостоверяющая подпись банковского служащего. Я стал водить пальцем по странице и увидел несколько взносов по двести пятьдесят долларов. Эти взносы делались регулярно раз в месяц.

Она вдруг сообразила, что я делаю, и выхватила книжку из моих рук.

— Алименты, — сказал я, — думаю, что вы их потеряете, если снова выйдете замуж.

Ее глаза горели негодованием.

— Никогда не встречала такого любопытного и наглого человека, как вы!

— Этих алиментов, наверное, хватит на жизнь, — сказал я, — если, конечно, на всем экономить. Почему бы вам не попытаться выйти замуж вторично, чтобы получить побольше алиментов в следующий раз.

— Когда-нибудь я дам вам оплеуху, Дональд Лэм.

— Не вздумайте! — сказал я. — Вы можете разбудить во мне первобытного зверя, и я вас побью.

— Первобытный? Вы? — сказала она презрительно. — В вас нет ничего первобытного.

— Все еще думаете о том пари на десять долларов?

Да, если бы вам удалось заставить меня приставать к вам, у вас было бы сейчас на счету на десять долларов больше.

Выражение ее лица изменилось.

— Я и забыла о том пари, — сказала она и добавила: — И очень сожалею, что стала заключать с вами пари.

— Я тоже.

— Не хотите ли отменить его, Дональд? — сказала она резко. — Давайте забудем.

— Нет, — сказал я. — Десять долларов мне не помешают.

Ее лицо покраснело от гнева.