Книга Три секунды до, страница 2 – Ксения Ладунка

Я встаю, чтобы вдохнуть еще одну дорожку. Алиса поднимается вслед за мной и хватает сзади, еще до того, как я успеваю добраться до стола. Она обнимает меня, трется щекой о спину. Она всегда лезет обниматься, когда нетрезвая. Я позволяю ей делать все, что она хочет; Алиса разворачивает нас к зеркалу и смотрит на отражение из-за моего плеча.

Мы с ней очень контрастные – самые настоящие инь и ян. Ее темная кожа и моя светлая, но покрытая калифорнийским загаром. Ее длинные, ухоженные черные косы и мои белые, короткие, выцветшие на палящем солнце волосы. Ее карие и мои голубые глаза. Алиса очень красивая, хотя сама она так не считает. Я тоже не считаю себя красивой, но Алиса говорит: «Ты так прекрасна», – и гладит мою руку. А потом добавляет: «Хотела бы я быть тобой».

Мне неловко и почему-то больно от ее слов. Мир идет вперед, пытаясь доказать всем и каждому, как они красивы, но Алиса все равно считает меня лучше себя. Наблюдая, как она гладит меня по рукам, я искренне говорю:

– Ты тоже очень красивая, правда.

Она ухмыляется. Я выпутываюсь из ее хватки и добираюсь до стола, а потом все как в тумане – и так проходит вся ночь. Алиса и Скотт засыпают, когда рассветает. Я же собираю свои вещи и выхожу на улицу. Тут свежо, а под ногами, на сухой жженой траве, чувствуется только выпавшая роса. Я стою под мостом Бэй-бридж, соединяющим родной Окленд с Сан-Франциско. Залив покрывает сумрак. Огни города на противоположной стороне уже погасли, синева воды и неба сливаются, делая воздух будто бы плотным, цветным. Считаные минуты, и на горизонте показывается солнце – разрезает синь своими желтыми лучами. Я смотрю на залив до тех пор, пока солнце окончательно не встает и не освещает все пространство, а затем вставляю наушники в уши и ухожу.

* * *

– Где ты шлялась всю ночь?! – кричит мать, как только я ступаю на порог на дома.

– Не твое дело, – отвечаю.

– Какая же ты дрянь, – говорит она, – вся в своего отца, шляешься по ночам и бухаешь.

«О, мамочка, – думаю я – ты даже не представляешь, чем я занималась этой ночью».

– Ладно, – говорю.

Мать не успокаивается:

– Я посмотрю, как ты запоешь, когда отец перестанет давать тебе деньги.

Я стягиваю с себя конверсы, улыбаюсь. Говорю ей:

– Он не перестанет.

– Прекрати лыбиться, мерзавка, – шипит мать.

Я прохожу мимо нее в гостиную, оборачиваюсь вокруг себя, вскидываю вверх руки и с улыбкой на лице показываю ей средние пальцы. Смеюсь в лицо, зная, как она ненавидит это, как она бесится. Я не хочу злить ее еще сильнее и нарываться, но по-другому не получается.

Как только я отворачиваюсь, улыбка пропадает, но она этого уже не видит.

– Посмотри на себя, на кого ты похожа? – с пренебрежением спрашивает она. – Глаза красные, рожа опухшая, ты вся грязная! Тебе восемнадцать лет, а ты выглядишь как прожженная шлюха!

Я не отвечаю, убегаю от нее на лестницу, чтобы быстрее закрыться в комнате. Но она догоняет:

– Вот увидишь, когда отец уйдет, тебе ничего не оставит.

– Когда он уйдет, мама, я тоже уйду, – отвечаю с угрозой.

– Да? – насмехается она. – И куда же ты пойдешь? И что будешь делать? Ты ничего не умеешь и никуда отсюда не денешься!

Быстрым шагом я направляюсь к двери в свою комнату, но мать настегает меня и хватает за воротник куртки, залезая рукой в карман. Я запоздало понимаю, что происходит: мать вытаскивает оттуда телефон и банковскую карту. Единственные вещи в мире, что позволяют мне держаться на плаву.

– Отдай! – громко кричу я, разворачиваясь и без раздумий кидаясь вперед. Я цепляюсь за мамину кофту, пытаясь дотянуться до телефона, но она перехватывает мою руку и больно выворачивает.

– Это будет тебе уроком! – кричит она.

– Перестань, мне больно! – отвечаю, на что она отпускает меня и толкает.

Я спотыкаюсь и чуть не падаю, но удерживаюсь. Мама открывает дверь находящегося рядом туалета, в проеме которого у нас происходит еще одна стычка. Я не знаю, что она хочет сделать, и у меня не получается ее остановить – удается только выбить телефон из ее рук. Он падает на кафель и разбивается.

Сразу после мама кидает мою кредитку в туалет. Я вижу, как она падает в воду и идет на дно. Ни секунды не сомневаясь, я припадаю к унитазу и запускаю туда руку, но мать оказывается быстрее: она нажимает на слив, и кредитка пропадает в канализации.

– Мама, б… блин! – не сдерживаюсь я.

– Не смей материться при мне, – наказывает она, – со всем остальным твоим барахлом будет так же, если еще хоть раз пропадешь на ночь. – И выходит.

Я остаюсь одна, сидящая перед туалетом на коленях; правая рука по локоть мокрая. Стеклянный телефон, встретившийся с кафелем, просто вдребезги. Паутинка трещин идет по всему корпусу. Я беру его и проверяю: работает. Отправляю отцу сообщение:

МАМА разбила мой телефон!!!

И смыла кредитку в туалет.

Добавляю, не надеясь на ответ.

Когда ты будешь дома?

Нажимаю на блокировку и отправляюсь в свою комнату.

* * *

Отец приходит на следующий день, матери нет. Он копошится на кухне, когда я осторожно спускаюсь на первый этаж.

– Тебе помочь? – спрашиваю.

– Бельчонок, – он вздрагивает, – ты меня напугала.

– Прости.

– Не надо помогать, я справлюсь. Думал, тебя нет дома.

– Ты не видел мои сообщения?

– Что? Сообщения? Прости, нет. Сейчас посмотрю.

Он протирает руки полотенцем и отходит в коридор, где из кармана куртки достает мобильник. Возвращается, листает на экране пропущенные, спустя время натыкается и на мои.

– Что?! Она сошла с ума? Какого черта она это сделала?!

– Не знаю. Она не хочет, чтобы ты давал мне деньги. А еще сказала, что когда вы разведетесь, ты заберешь все, что мне подарил.

Отец потирает переносицу. Вздыхает. Он такой высокий, что я задираю голову, чтобы смотреть ему в лицо. Он выше меня на полторы головы, ростом я пошла в мать.

– Ты ведь не слушаешь ее, правда? Бельчонок, может быть, я и не идеальный отец, но все, что я делал в своей жизни, было ради твоего благополучия. Иначе это просто не имело бы смысла.

– Я знаю, пап, – подхожу к нему и обнимаю, – спасибо.

– Не за что. Ты только не переживай. Карту восстановим. Телефон новый купим.

– Спасибо, пап, – радостно протягиваю я.

По правде говоря, я поступаю плохо. Не стоит говорить ему такое, чтобы не усугублять ситуацию между ними. Но мне так мерзко после маминых слов, что я просто не могу не убедиться, что сказанное ею – неправда.