Книга Три секунды до, страница 3 – Ксения Ладунка

– Пап, мы отмечаем мой день рождения уже на этих выходных, ты помнишь? – говорю я.

– Конечно, помню.

– Ты обещал, что снимешь бар на ночь и пригласишь всех на вечеринку.

Отец замолкает, но тут же отвечает:

– Разумеется, Бельчонок. Я уже это сделал.

– Отлично! А еще ты обещал, что «Нитл Граспер» выступят, – игриво говорю я, уверенная в том, что на самом деле он обо всем забыл.

– Не могу это обещать. Все члены группы разъехались в отпуска, один Том в городе.

– А разве нужен кто-то кроме него?

Отец усмехается. Я продолжаю:

– Ну правда. Он ведь солист. Сыграй с ним сам. Пап! Это же супер идея, давай. Ты же умеешь. Я хочу, чтобы ты сыграл у меня на дне рождения. Па-а-ап?

Отец смеется. Я вижу, как загорелись его глаза, как ему понравилось мое предложение.

– В конце концов, ты можешь приказать Тому сыграть, и он никуда не денется.

Папа смеется еще сильнее, параллельно делая себе бутерброды и кофе.

– Я его продюсер, а не хозяин.

– Да ну, – смеюсь я, – ладно, шучу. Просто хочу, чтобы вы сыграли.

– Я постараюсь.

– Тогда исполните мои любимые песни, – говорю я и ухожу с кухни, оставляя его теряться в догадках и пытаться вспомнить, какие именно.

Мне исполнилось восемнадцать, и раз уж жизнь повернулась ко мне задницей, то я хотя бы отпраздную это как следует.

В баре сейчас всего несколько человек: до праздника остается два часа, и все мы приехали сюда заранее.

Папа на сцене – повторяет мелодию вслед за Томом. Кажется, они не слишком долго репетировали перед этим, так что много лажают и никак не могут сыграться. Вместе с ними стоят еще несколько музыкантов, но никого из них я не знаю. Наверное, какие-то их знакомые.

Я зашла сюда всего пару минут назад, застав такую занимательную картину. Папа с гитарой на сцене выглядит бесподобно. Том со своим антуражем рок-звезды вынуждает на секундочку в него влюбиться. У меня щемит в груди от счастья, что искрится вокруг них. Я так рада вновь наблюдать, как они играют, что готова расплакаться. Нет ничего лучше, чем видеть отцовскую улыбку.

Вдруг Том замечает меня – и сразу говорит отцу. Тот разворачивается и улыбается еще сильнее. Меня тут же рвет на маленькие счастливые кусочки, я срываюсь с места и выбегаю к ним на сцену.

– Па-а-ап, – протягиваю я и обнимаю его со всей силы, что во мне есть.

Он смеется и говорит:

– Совсем уже взрослая.

– Я такая.

– С днем рождения, – говорит в микрофон Том, перетягивая все внимание на себя.

– Спасибо!

– У меня есть для тебя подарок.

– Ого! – вскрикиваю. – Что, правда?!

– Мне тоже интересно, – говорит отец.

– Он в гримерке. Пойдем покажу! – Том снимает с себя гитару и ставит на подставку. – Потом расскажешь папе… или не расскажешь, как посчитаешь нужным.

– Да что ты, Митчелл… – щурится отец, но в шутку.

– Пап, все, мы ушли, – говорю я, отрываясь от него, и тут же попадаю под руку Тома, – он не такой высокий, как мой отец, но все еще намного выше меня.

– Это кое-что, связанное со мной, и с тобой, и с нашим позапрошлым туром, – по-заговорщически шепчет он и ведет за сцену в гримерку.

– Я понятия не имею, о чем ты! – возбужденно говорю.

Том лукаво улыбается. У него итальянское происхождение, черные растрепанные волосы, зеленые глаза. Кожа сейчас совсем бледная (после целого года гастролей по всему свету), но обычно бронзовая, загорелая. Он лучший друг моего отца, и я знаю его всю свою жизнь, он – часть моей семьи.

– Я не успел упаковать, надеюсь, ничего страшного, – говорит он, когда мы заходим в комнату. Том берет свой портфель и достает из него какую-то стеклянную бутылку. Я не понимаю, всматриваюсь.

– Боже, это же…

– Да!

– Стой, неужели это то шампанское из Милана?

Том кивает, я забираю у него бутылку: блестящая фиолетовая обертка, нечитаемое название на итальянском. Подарок переносит меня в прошлое на три года назад: мне пятнадцать, и я вместе с папой и «Нитл Граспер» в мировом туре, очень хочу попробовать шампанское в яркой фиолетовой упаковке. Я не нашла ничего умнее, чем попросить дядю Тома купить мне его. Он ведь такой крутой и, в отличие от моего отца, не откажет. На мое удивление, Том тогда действительно согласился. Потом мы вместе выпили его в нашей гостинце – точнее, выпил Том, а мне досталась лишь пара глотков. Оно было вкусное, хоть и стоило всего несколько евро. Сейчас же оно было по-настоящему бесценно.

– Ты не нашла его в Америке, – напоминает он.

– Да… я совсем забыла про тот случай.

– А я запомнил его на всю жизнь.

Я смеюсь и говорю:

– У меня совсем не было совести в пятнадцать.

– Да, ты была наглая и бесстрашная пятнадцатилетка.

Теперь мы смеемся уже вместе. Я обнимаю его и говорю:

– Это очень мило… Спасибо, Том. А давай выпьем его прямо сейчас?

– Давай! – Том забирает у меня бутылку обратно и открывает.

Пока мы пьем, болтаем. Он спрашивает у меня:

– Что папа подарил?

– Дал денег на новый телефон.

Том хихикает, передает мне шампанское. Я делаю глоток, и тут дверь в комнату открывается. По инерции я прячу бутылку за спину и быстро ставлю ее на пол.

– Папочка! – В гримерку вихрем влетает пятилетний Джоуи и кидается на Тома. Тот ловит его и поднимает над землей.

Я бы никогда не поверила, что это ребенок Тома, если бы не знала, что другу отца тридцать три года. Он выглядит намного моложе.

– Привет, мелкий, – говорит он.

Следом заходит Марта – его бывшая жена. Она коротко здоровается с Томом и подбегает ко мне, чтобы скорее обнять.

– Милая, с днем рождения! – восклицает. – Как я давно тебя не видела, какая ты красивая! Я приготовила тебе подарок, думаю, тебе понравится. – Марта протягивает мне розовый конверт. Я скорее вскрываю его и вижу два билета на Янгблада ^[1] через два месяца.

Взвизгнув от радости, я прижимаю их к сердцу. Невольно вспоминаю, как слушала его бессонными ночами после родительских ссор. Как по вечерам он заглушал их истошные крики.

Я правда очень, очень рада. Я крепко обнимаю Марту, не переставая улыбаться. Чувствую, будто не всем еще в этом мире на меня плевать. Джоуи спускается с рук Тома и подходит ко мне, лезет обниматься.