Книга Лекарь Империи, страница 32 – Сергей Карелин, Александр Лиманский

Мне нравится сам процесс, нравится экспериментировать, нравится, когда получается вкусно. Это одно из тех немногих удовольствий, что остались у меня от прошлой жизни и которые я старался сохранить и здесь.

Притащившись домой, я первым делом насыпал Морковке остатки ее сухого корма. Та благодарно мяукнула и принялась хрустеть. А я, наскоро сполоснув руки, приступил к священнодействию.

Куриные крылья я немного обжарил на старой, чугунной сковородке с капелькой подсолнечного масла — так, для золотистой корочки и аромата. Потом залил их водой, бросил туда же целую луковицу (для навара!), пару горошин черного перца и лавровый листик, которые чудом завалялись у меня в кухонном шкафчике, и поставил на медленный огонь — пусть себе томятся, отдавая бульону весь свой вкус и аромат.

Минут через сорок, когда крылья были уже почти готовы, я аккуратно выловил их из кастрюли, чтобы не переварились и не развалились в труху. А в получившемся золотистом, ароматном бульоне отварил свои макароны-рожки.

Пока они варились, мелко покрошил вторую луковицу и пару зубчиков чеснока, обжарил их на той же сковородке до прозрачности, а потом добавил туда же готовые макарошки и разобранные на кусочки крылья.

Еще пара минут на огне, щепотка соли, немного сушеного укропа (тоже из старых запасов) — и вуаля! Простенькое, но чертовски вкусное и сытное блюдо готово! Аромат по моей скромной кухоньке разносился такой, что даже Морковка, обычно равнодушная к человеческой еде, заинтересованно подняла голову от своей миски и вопросительно мяукнула.

Я навалил себе в глубокую тарелку щедрую порцию дымящихся макарон с курицей, полил все это остатками ароматного бульона и, вооружившись ложкой, уселся за свой единственный стол.

Первый кусок… О, это была просто пища богов! После такого безумного, выматывающего дня, после всех этих нервов, криков, спасений и почти пустой «Искры» внутри, эта простая, горячая, сытная еда казалась мне вкуснее любого ресторанного деликатеса.

Я ел медленно, с наслаждением, чувствуя, как тепло и силы возвращаются в мое уставшее тело. Морковка, поняв, что ей ничего не перепадет, снова уткнулась в свою миску. В квартире стояла благословенная тишина, нарушаемая лишь моим довольным чавканьем да ее умиротворенным хрустом.

И только я проглотил очередной кусок, смакуя насыщенный куриный вкус, как прямо передо мной, на столе, материализовался тот самый говорящий бурундук.

Вот так просто — раз, и появился из ниоткуда, словно всегда тут был. Он сидел, деловито сложив свои крошечные лапки на пушистом брюшке, и внимательно, даже как-то одобрительно, смотрел на мою тарелку.

— М-да, — проскрипел он у меня в голове, отчего я едва не поперхнулся макарониной. — Готовить ты, двуногий, определенно умеешь. Даже из такой дряни, как эти ваши общипанные птеродактили, умудрился что-то съедобное сообразить. Аромат, по крайней мере, вполне себе ничего.

Я замер с ложкой на полпути ко рту. Значит, не привиделось. Он настоящий. Или я все-таки спятил окончательно.