Книга Лекарь Империи 3, страница 102 – Александр Лиманский, Сергей Карелин

Филатов оторвался от экрана и посмотрел на меня с нескрываемым удивлением, смешанным с раздражением.

— Разумеется, — процедил он. — Как и должно быть у здорового человека.

Барон, который как раз застегивал рубашку, замер. Его взгляд, устремленный на меня, стал тяжелым.

— Ну что? — я обвел их обоих взглядом. — Вы закончили этот цирк? Может, мне уже наконец-то можно приступить к настоящему обследованию?

— Да что ты себе позволяешь, мальчишка⁈ — взревел Филатов, его холеное лицо пошло красными пятнами. — Твоя бредовая теория с треском провалилась! И ты еще смеешь…

— МОЛЧАТЬ! — рявкнул барон, и его голос эхом прокатился по кабинету. Он повернулся ко мне, и в его глазах горел опасный огонь. — Хорошо. Я тебя услышал. Ты хочешь удивить меня, лекарь? Удивляй. Это твой последний шанс. Если то, что ты скажешь сейчас, окажется очередным бредом — пеняй на себя. Тебе будет очень, очень плохо.

Я спокойно выдержал его взгляд.

— Мастер-целитель Филатов, вы, как врач, все сделали абсолютно правильно по протоколу, — начал я. — Вы провели стандартные исследования. Вот только проблема в том, что вы искали не там. И не тогда.

— Что ты несешь, щенок? — процедил Филатов.

— Вы взяли кровь у барона сейчас, когда он относительно спокоен, — я посмотрел на него почти с сочувствием. — А феохромоцитома — это очень хитрая опухоль. Она выбрасывает гормоны в кровь приступами, чаще всего во время стресса, гнева или физической нагрузки. В межприступный период, как сейчас, ваши анализы могут быть абсолютно нормальными. Вы же не будете искать молнию в ясный день? Так и здесь. Чтобы ее поймать, нужно было брать кровь либо тогда, в полицейском участке, на пике его кризиса, либо, как минимум, назначить сбор суточной мочи, чтобы зацепить хотя бы один такой пик.

Филатов побледнел. Я видел, как на его лбу выступила испарина. Он, профессиональный лекарь из элитной клиники, только что понял, что пропустил основы эндокринологии, которые знает любой грамотный ординатор.

Но ему можно было это простить. Все-таки мы его разбудили среди ночи. На дежурстве-то…

Барон, напротив, подался вперед, и холодная ярость в его глазах сменилась острым, неподдельным интересом. Он начал понимать. А Михаил, стоявший рядом со мной, едва сдерживал довольную ухмылку. Было видно, что он получает искреннее удовольствие от того, как этот надутый индюк Филатов на глазах теряет все свое самодовольство.

— Но это еще не все, — продолжил я, обращаясь уже к барону. — Доктор искал опухоль только в надпочечниках. Это правильно. В девяноста процентах случаев она находится именно там. Но есть еще десять процентов, о которых, видимо, забывают упомянуть в базовом курсе академии. Вненадпочечниковая феохромоцитома. Эта хитрая штука может прятаться где угодно вдоль аорты — в грудной клетке, у солнечного сплетения, даже возле мочевого пузыря. Стандартное, прицельное КТ надпочечников ее никогда не увидит.

В кабинете повисла тишина. Филатов смотрел на меня с выражением профессионального ужаса, а Михаил — с неподдельным восхищением. Но барон… он все еще сомневался.

— Это все… это все только теория, лекарь. Красивая, но недоказанная, — хищно произнес он.