Онлайн книга «Стеклянный дом»
|
Голос Чарльза выхватывает меня из прошлого. Я беру салфетку, которую он протягивает, и вытираю лицо. Если краткая запись о том, что маму арестовали за несколько месяцев до ее смерти, ввергает меня в такие ужасные воспоминания, то что произойдет, когда я увижу фотографии ее тела, распростертого на полу? Я знала, что маму арестовали той ночью, когда она потеряла шлепанец: слышала, как она говорила подруге о копах, которые загнали ее в переулок и поймали. Она сказала, что провела ночь в камере с несколькими проститутками. Сейчас передо мной черным по белому раскрываются детали той давнишней ночи: «Мэри Хадсон, 40 лет, арестована за хранение героина». Ее освободили на следующий день, назначив суд через неделю. Я делаю заметку в блокноте. Необходимо найти материалы судебного заседания. Если кто-то помог матери с залогом или дал показания в ее пользу – друг, любовник или сосед, – я попробую разыскать его. Может, этот человек хорошо ее знал и смог бы предоставить информацию о людях, с которыми мама общалась в тот период. Вероятно, эта ниточка вывела бы меня на мужчину, позвонившего в нашу дверь той роковой ночью. – Могу перевернуть страницу, когда будешь готова, – говорит Чарльз. Разум кричит: «Я не готова! Я никогда не буду готова». Заставляю себя сказать: – Переворачивай. На следующей странице – отчет прибывших на место происшествия полицейских, написанный в то утро, когда умерла мама. В нем говорится, что приехала и «скорая помощь», хотя этого я не помню. Отмечено время прибытия полиции: 7:06. Судя по всему, я просидела в шкафу около двенадцати часов. Я пытаюсь сохранять спокойствие, читая краткий отчет, даже просматриваю результаты вскрытия, напоминая себе, что это просто слова. Отмечаю имя патологоанатома, хотя сомневаюсь, что он помнит какие-нибудь детали о деле тридцатилетней давности. Но все же нужно поговорить с ним. Достаю телефон и открываю фотографии мертвой матери; живот сводит, сердце начинает учащенно биться. Чарльз подается вперед, я разворачиваю экран, чтобы он видел снимки. – Ох, нет, Стелла, – с болью произносит Чарльз. Его слова уводят меня от края пропасти, над которой я балансирую. – Она… она не всегда была такой, – говорю я сбивчиво. – Она была очень красивой… Часто улыбалась, пела колыбельные. Она готовила мне ланч-боксы в школу, и каждый день меня ждал маленький сюрприз: записка, стикер или конфета. Чарльз качает головой: – Ты была такая маленькая… Это чертовски несправедливо. Вынуждаю себя снова взглянуть на фотографии. Нужно быть максимально внимательной и найти какие-нибудь зацепки, несмотря на то что у меня сильно кружится голова и я рискую упасть в обморок. Я единственная, кто жил в той квартире, кроме мамы. И только я одна смогу определить, есть ли на фотографиях что-то необычное. На тело матери лучше не смотреть. Я знаю, сейчас это перебор. Поэтому рассматриваю предметы в комнате, увеличивая пальцами разные детали на экране телефона. Дешевый деревянный журнальный столик со следами ожогов и переполненной пепельницей. Уродливый диван и большой неуклюжий телевизор с V-образной антенной. Коричневый ворсистый ковер. Кое-что вспоминаю: я всегда ощущала, что ковер жестковат и хрустит под ногами. |