Онлайн книга «Стеклянный дом»
|
– Я стал адвокатом твоей матери, когда ее впервые арестовали за пребывание в состоянии опьянения в общественном месте. Эти обвинения были сняты. Мы поговорили о том, что ей – вам обеим – довелось пережить. Я сочувствовал твоей маме. Сказал, что она может звонить, если ей понадобится помощь. Это звучит так благородно. Но когда же все обернулось ложью? – Мы стали дружить. И есть кое-что, о чем я тебе никогда не говорил, однако… – Он колеблется, ненадолго закрывает глаза. – Я в то время употреблял. – Героин? Ошеломляющее признание; Чарльз ни разу об этом не обмолвился. – Я никогда не кололся, только курил. Я говорил тебе, что был другим человеком. – Ты тоже был зависимым? Он качает головой: – Мне повезло. Не втянулся. Может, если бы продолжил баловаться, то погряз бы с головой, а так я курил всего раз десять. Раз десять… Вероятно, мне не стоит так сильно удивляться; люди способны на все. Внутри каждого есть темнота. И очевидно, я никогда не знала Чарльза настолько хорошо, как казалось. – Твоя мама всегда говорила, что хочет поменять свою жизнь. Но затем она снова принималась за старое. Она позвонила мне, когда ее арестовали и продержали в камере всю ночь. – Он показывает на бумаги и качает головой. – Она собиралась бросить наркотики после того случая. Не верю, что именно Чарльз открывает мне подробности последних дней жизни мамы. Что он знал ее близко, был посвящен в ее планы. На некоторое время моя злость и потрясение отступают перед желанием все узнать. – Ты был той ночью, когда она… – У меня осип голос. Чарльз сглатывает. – Она позвонила мне. У нее была сильная ломка. Что-то напомнило ей о твоем отце. Да, я приходил той ночью, когда она умерла. Чарльз достает носовой платок из кармана и вытирает глаза. И я бы заплакала, но не могу. Я полностью опустошена. – Я видел, какой она была на самом деле, Стелла. Боль была слишком тягостной для нее; боль ее пожирала. Я попытался вразумить ее той ночью. Но затем кое-что произошло. – (Я затаила дыхание.) – Я обнял ее, она прильнула ко мне. Я чувствовал, как сильно ей хочется, чтобы кто-то ее обнимал. И правда в том, что я тоже этого очень хотел. А потом я попытался поцеловать ее. – Он замолчал. – Она сказала «нет». Объяснила, что не может быть с другим мужчиной, потому что все еще любит твоего отца. «Нет… пожалуйста». Выходит, я не выдумала эту фразу, когда сидела внутри шкафа. Но она означала другое; никто не вынуждал маму принимать наркотики. Ее протест был данью уважения отцу. Семье, которая у нас когда-то была. – Я почувствовал, что моя гордость задета. Ну а мой брак… Впрочем, это не оправдание. Я встал, извинился и вышел. Я едва могу говорить. Будто бы мне снова семь лет и в горле застревают слова, которые обязательно необходимо произнести. – Что произошло после того, как ты ушел? Чарльз опустил голову и обхватил ее руками. Затем поднял ее и посмотрел на меня воспаленными глазами: |