Книга Всевидящее око фараона, страница 62 – Юлия Алейникова

Сперва Федор чувствовал себя в их компании неуверенно, они частенько заводили разговоры о современном искусстве, литературе, называли незнакомые ему имена, проводили анализ произведений, высказывали искушенное мнение тонких ценителей, Федор же, не успевший окончить в Петрограде гимназию, чувствовал себя среди них полнейшим профаном и дремучим неучем. Единственное, чем он был интересен, — это своим участием в археологической экспедиции Картера, да еще теми сведениями, которых нахватался, читая в лагере сочинения по египтологии. Но невозможно же все время говорить о Египте. Спасибо месье Бенедикту, который значительно расширил кругозор своего русского друга. Но все же вначале Федор большей частью помалкивал, пока не нахватался от них бойких словечек и независимых суждений. А по ночам он глотал литературные новинки, с коими еще не успел познакомиться, чтобы увереннее чувствовать себя и не прослыть дремучей деревенщиной.

Моник и Этьен были вхожи в самые разные круги парижского общества, и благодаря им он познакомился с Хемингуэем, Гертрудой Стайн, с Матиссом и Пикассо, чье творчество по-прежнему было ему непонятно. Какие-то странные фигуры, нарисованные, казалось, начинающим неумехой, каким-нибудь сельским самоучкой, тяжеловесные тела, неповоротливость в движениях. Или, скажем, картины, состоящие словно из разноцветных лоскутков, это называлось кубизмом, и все этим восхищались. Например, «Три музыканта в масках». Нет, были, конечно, у Пикассо работы более удобоваримые, например несколько набросков «Мать и ребенок» или «Семья на берегу моря».

Мыслей своих вслух Федор, конечно, не высказывал, боялся показаться несовременным, но в душе принять такое искусство не мог. Впрочем, ради Моник он готов был восхищаться чем угодно, воспевать что угодно.

Утром распогодилось, и вся компания после полудня отправилась в Булонский лес, затем пообедали в модном ресторане, побывали на выставке живых картин, вечером собралась многочисленная компания, Моник затеяла спиритический сеанс. Она отыскала где-то очередного гения, владеющего тайнами мира мертвых, и теперь они собирались повеселиться. Народу прибывало с каждой минутой. Федор замешкался, принимая ванну, потом долго не мог выбрать галстук. Моник уже спустилась к гостям.

Федор заглянул в гостиную, там орал граммофон, клубился густой сигаретный дым, звучал смех, рекой лилось шампанское, кто-то танцевал. Он с трудом протиснулся сквозь набившуюся толпу в курительную, там Этьен с компанией играли в бильярд. Федор обошел вокруг стола, перекинулся несколькими ничего не значащими фразами со знакомыми, перешел в музыкальный салон. Здесь какой-то бородатый господин в бархатном пиджаке исполнял что-то неудобоваримое и, очевидно, гениальное. Моник нигде не было. Скучая и не зная, чем себя занять, он прошел в оранжерею. Где-то в глубине слышались приглушенные голоса и звук поцелуев, он хотел было развернуться, но, услышав несколько громких возгласов, замер. Это была Моник!