Книга Всевидящее око фараона, страница 64 – Юлия Алейникова

Он никому тут не нужен и не интересен, он человек не их круга! Эти мысли вихрем пронеслись в его голове. Его терпели из-за Моник, а теперь он не нужен ей, никому не нужен! Его просто выбросили, дали отставку!

Федор опрометью вылетел из гостиной. Бежать, бежать отсюда немедленно! Он вытащил саквояж, распахнул дверцы шкафа, принялся бросать на кровать костюмы и вдруг остановился. Это были не его костюмы, все это купила ему Моник. И это, и это, и галстучная булавка, и часы, и шляпы, и все, включая белье. Федор снял часы, запонки, отстегнул булавку, все это аккуратно положил на каминную доску. Это еще может пригодиться испанцу, криво усмехнулся он. И налегке вышел из дома.

Как он был глуп! Почти целый год он исполнял роль комнатной собачки, забавлял, прыгал через обруч, ему на шею повязывали бантик. Показывали знакомым, этакая египетская редкость. Идиот!

Он, пошатываясь, брел по улице, не замечая толпы. Едва не попал под автобус.

Какое счастье, что все это время он продолжал оплачивать свою прежнюю квартиру. Несколько раз порывался ее освободить, но что-то его останавливало.

Он пришел домой, в свою тесную, неуютную убогую обитель, взглянул на покрытую пылью мебель, на запылившееся окно и, не снимая пальто, уселся в кресло. Федор просидел так до утра, почти неподвижно. Ему не хотелось шевелиться, его не мучил голод, его сердце было разбито. Он был предан, унижен, оскорблен.

И все же молодой организм взял свое. Просидев сутки в кресле, он поднялся и побрел на кухню, без всякой надежды найти что-то съестное. Нашел бутылку коньяка, ту самую, что открыл в день встречи с Моник. Снова стало саднить сердце, он сделал большой глоток. Потом еще один. Теперь он научился пить, и не только. Иногда, когда Моник хотелось добавить в их отношения остроты, она принимала кокаин и давала ему. Федор с омерзением сплюнул.

— Будь ты проклята, дрянь! — в сердцах воскликнул Федор. — Будь ты проклята! И ты, и твой братец! Вся ваша подлая порода! Богатые, испорченные ублюдки!

Он пил и проклинал, пока не уснул тяжелым, глубоким сном.

Проснулся Федор поздно, совершенно разбитый, принял ванну, привел себя в порядок, оделся. Хотелось есть, надо было дойти до лавки, купить какие-то продукты. Теперь ему самому придется о себе заботиться. И так оно и лучше. Он один на всем белом свете, его никто не любит, он никому не нужен, ему не на кого положиться, и так тому и быть. С этого дня он сам по себе. Он будет думать о завтрашнем дне. У него есть небольшой капитал, он будет разумно строить свою жизнь и не позволит больше чувствам разбить его сердце.

Федор дошел до ближайшего кафе, заказал себе сытный завтрак, кофе и в ожидании бесцельно разглядывал посетителей. За соседним столом сидел пожилой господин и, прикрывшись газетой, курил вонючую сигару. Что-то на газетной странице привлекло внимание Федора, он всмотрелся в заголовок.

— Простите, месье, вы не позволите взглянуть на вашу газету, всего минуту? — подойдя к посетителю, вежливо попросил Федор. Тот нехотя согласился.