Книга Медальон с пламенем Прометея, страница 39 – Юлия Алейникова

А Леша смотрел на нее и думал, что за вызывающим внешним видом скрывается в общем-то хороший, добрый человек, только почему-то заблудившийся немного или заигравшийся, сразу и не поймешь. Поэтому и книги у нее хорошие, потому что любое произведение искусства – это отражение души его автора. Интересно, а что за книги писал покойный? Надо бы ознакомиться для полноты картины.

Книги у Зыкова оказались пустые. Написано вроде бы гладко, правильно, красиво, а чувств глубоких, оригинальных мыслей, личности автора за ними не видно, пару раз даже показалось что-то такое, вот-вот, но нет. Пустота. Леша это с первых страниц понял и даже книжку потом выбросил, не стал себе оставлять, незачем.

В день рождения Ленина их отдел, как и положено, вышел на субботник разбирать завалы во дворе управления. Кто-то из сотрудников принес гармошку, работа пошла веселее, слышался громкий молодой смех, кто-то затянул наигранно-глубоким голосом песню про дубинушку, но его сразу перебили, запели «не кочегары мы, не плотники», но и эту песню не дали допеть, а звонкий девичий голос завел «а ну-ка, девушки, а ну, красавицы…», и ее поддержали мужские голоса.

Михаил Николаевич, слушая их, улыбался, но мысли его все время крутились вокруг убийства Зыкова.

Картина получалась скверная. Все подозреваемые, которых они с ребятами проработали, в итоге имели алиби, пусть эти алиби были не стопроцентно надежными и нуждались в дополнительной проверке, но, по мнению его сотрудников, а их мнению он доверял, эти люди не были преступниками в силу различных обстоятельств. Как и любовник Зинаиды Зыковой, капитан артиллерии Снегирев, с которым беседовал сам Михаил Николаевич.

Капитан, едва услышав об убийстве Зыкова и аресте его жены, не колеблясь ни секунды, заявил о собственной виновности. Что было невероятно глупо, поскольку он совершенно не представлял, как именно был убит Зыков. Но порыв его был искренним и заслуживал уважения.

Капитан Снегирев действительно глубоко и искренне любил Зинаиду Зыкову, звал ее замуж, готов был ради нее на все. Но Зинаида категорически отказывалась уходить от мужа, хотя и не скрывала, что не любит его. Капитан страдал, бесился, грозился убить то его, то ее, предлагал забрать с собой всю Зинину семью, но та была непреклонна.

Накануне убийства Зыкова они крупно поссорились, у капитана заканчивалась командировка. Надо было что-то решать. И Зинаида сказала, что окончательно с ним расстается. Он с горя напился, утром дал себе слово забыть бессердечную интриганку и с тех пор страшно мучился, но держался. Потому и не знал о постигшем возлюбленную несчастье. Алиби на время убийства Зыкова у капитана имелось, тоже с некоторыми оговорками, но, вероятно, поработав над ним подольше, Михаил Николаевич смог бы восстановить недостающие детали, но тратить на это время пока не был готов. Может, стоит Сане Ломакину поручить?

Но дело не в этом. Что-то они упускают, какую-то важную мелочь, какую-то деталь…

И Михаил Николаевич стал перебирать в памяти весь ход следствия, начиная с осмотра места происшествия, он даже отложил лопату, которой грузил мусор на носилки, и, сев на обломок старой ограды в углу двора, глубоко задумался, глядя невидящими глазами в облупившуюся стену дома перед собой.