Книга Потерянная рукопись Глинки, страница 40 – Людмила Горелик

В конце концов было решено, что Екатерина пока поедет к родственникам в Малороссию с матерью (тоже нуждающейся в лечении климатом), а Глинка приедет к ним позже. Денег у женщин не было, композитор купил им удобную карету для поездки (так всегда его родители поступали, отправляя его в путешествие), отдал им большую часть присланных матерью денег.

Сам он до последнего находился в растерянности. Из Петербурга и ему тоже следовало уезжать. Но какой путь выбрать? В Новоспасское к матушке, за границу одному или в Малороссию с Екатериной? Как витязь, стоял он на развилке трех дорог: направо пойдешь… налево пойдешь… прямо пойдешь…

«Я был не то чтобы болен, не то чтобы здоров: на сердце была тяжелая осадка от огорчений, и мрачные неопределенные мысли невольно теснились в уме», – вспоминал он позже.

Не в силах принять решение, Глинка выбрал уже опробованную четвертую дорогу: он стал вновь посещать компанию Кукольника – проще говоря, загулял. В этой веселой и творческой компании ему хорошо работалось. Он вновь обратился к опере, писал и другое.

Его друг Нестор Кукольник страстно увлекся железной дорогой. Она была построена к этому времени от Петербурга до Царского Села и Павловска. С бешеной скоростью – тридцать километров в час – по ней мчались поезда! Чтобы привлечь публику к небывалому техническому достижению, «воксал» в Павловске стал выполнять роль не только техническую, но и развлекательную. Там хорошо угощали, там постоянно играла музыка – в том числе произведения Глинки.

Глинка с друзьями часто ездили на поезде в Павловский воксал. Под этим впечатлением он написал автобиографический цикл «Прощание с Петербургом» – наиболее известна из него «Попутная песня».

О, этот Павловский вокзал! Через сто лет он – с его музыкой, дымом паровозов, мельтешащей толпой – привлечет другого гения. И странно – настроения столетней давности, мучившие Глинку, его трагические стихи тоже выразят как нельзя лучше:

Счастье творчества и трагизм жизни смешались для Глинки в то лето. Он не был властен в своей судьбе, он слышал одну музыку, а не страстный голос жизни. Он прощался, прощался… Понимала ли его Екатерина?

В последние дни перед отъездом она часто плакала и умоляла его поехать с ними. Глинка приходил к ней от Кукольника, как когда-то приходил к жене – в легком опьянении: оно позволяло уйти от проблем. К своему удивлению, он опять слышал упреки, некоторые из них даже повторялись! Кати и без того была обижена, злилась на его нерешительность, а тут еще еженощные попойки с друзьями. Упреки продолжались до самого отъезда.

Видимо, именно в этот период между ними впервые пробежала черная кошка: упреки такого рода были Глинке слишком хорошо знакомы. От Екатерины он подобного не ожидал. Утонченная, хорошо образованная, прекрасно воспитанная, она теперь некрасиво, с всхлипываниями плакала и не слышала звучащую в его душе трагическую музыку отказа от счастья. Нет, она не понимала его сомнений, его неверия в себя. Невозможности для него пожертвовать музыкальной карьерой, в конце концов.