Книга Золотой камертон Чайковского, страница 55 – Юлия Алейникова

Никита Локтев не любил старые дома, они навевали на него тоску своей неухоженностью, жалкими осколками былого величия, как фрагменты некогда прекрасных витражей на окнах парадных подъездов, изразцовые печи, покореженные и замазанными масляной краской, с выбоинами на месте отвалившихся изразцов, с обветшавшей лепниной и вот такими вот изуродованными временем дверями, за которыми текла десятилетиями чья-то неустроенная жизнь. Почему неустроенная? Потому что невозможно устроить нормальную жизнь в квартире с одним туалетом на восемь семей и общей кухней. В этом Никита был совершенно уверен, хотя сам в коммунальной квартире никогда не проживал, а может, и именно поэтому.

Смоляковы занимали отдельную квартиру с добротной металлической дверью и пластиковым колючим ковриком у порога, расположенную на третьем этаже.

– Добрый день. Оперуполномоченный Локтев, следственный отдел, – выставляя вперед вытянутую руку с удостоверением, представился Никита в ответ на заданный из-за двери вопрос «кто?».

– Проходите. – Ирина Смолякова была женщиной высокой, стройной, с длинным носом, решительным взглядом карих глаз и сорок пятым размером обуви. – Максим, к тебе из следственного комитета, – сообщила она в глубь квартиры.

– Вообще-то мне хотелось побеседовать с вами обоими, – поправил Ирину Смолякову Никита.

– К нам, – сухо исправилась хозяйка, указывая Никите на двери комнаты.

– Итак. Чем мы можем вам помочь? – поинтересовался Максим Георгиевич, без всякого интереса глядя на гостя.

Он тоже был высок ростом, черноволос, лысоват, с более вялой, чем у жены, осанкой и мягкими манерами.

– Я по поводу гибели вашего знакомого, Павла Ившина.

– Вы уже говорили по телефону. Так что же вам от нас надо? – перехватила инициативу Ирина Смолякова.

– Мне надо выяснить, кто отравил Павла Ившина, – резко и в тон хозяйке ответил Никита. «Так вам больше нравится?» – злорадно поинтересовался он про себя. Но, кажется, на хозяйку это не произвело впечатления.

– А при чем здесь мы? – спросила она спокойно.

– Ившин ужинал у вас за день до убийства. Меня интересуют все подробности того вечера: что ели, о чем говорили и так далее.

– Извольте. Ели салат из свеклы с черносливом. Оливье, жареные баклажаны с чесноком, тушеное мясо с травами, картошку, маринованные грибы, соленые грибы, маринованные огурчики, пили водку, потом коньяк, затем кофе. На десерт были шоколадные конфеты, подаренные Павлом. Ах, да. Еще подавались хлеб и минералка, – то ли всерьез, то ли с издевкой сообщила Смолякова.

– С меню разобрались, – не поддался на провокацию Никита. – Теперь давайте вспомним, о чем вы беседовали в тот вечер.

– Мы с Павлом давно не виделись, – поспешил ответить Никите Максим Георгиевич, с укоризной взглянув на жену. – Так что разговор то и дело перескакивал с одной темы на другую. Знаете, как бывает, заговоришь об одном, потом вдруг всплывет какое-то имя, и тема разговора тут же поменяется. Потом опять, и так далее.

– И все-таки, о чем и о ком шел разговор в тот вечер?

– Ну, разумеется, говорили о Павле. О его успехах, о выступлении на фестивале, мы с Ириной были на концерте. Потрясающее действо. Потом поговорили обо мне, о моей работе. Об общих знакомых, о планах на следующее лето.