Книга Золотой камертон Чайковского, страница 80 – Юлия Алейникова

– Модест Щеголев умер еще в пятидесятых, так что дача перешла по наследству к его детям, сын, насколько я знаю, в Москве проживает, а дочь вышла замуж, сменила фамилию. Кстати говоря, ее муж тоже музыкант. Но у них своя дача, и после смерти Ларисы Валентиновны, это вдова композитора, надобность в этом доме отпала. Вот и продали. А Лариса Валентиновна была очень привязана к дому. Интересная была женщина. Когда умер Модест Петрович, она еще совсем молоденькой была, за ней тогда многие ухаживали. И она даже еще раз замуж выходила, но вот судьба, снова овдовела. Да… Но, давайте продолжим.

Максим устроился сторожем в дачном кооперативе, дни его были насыщенными, интересными, полными музыки и планов. Павел Иванович несколько раз брал его с собой в город на концерты, познакомил с несколькими влиятельными людьми, всем представлял как своего ученика, очень одаренного, подающего надежды, после чего брал собеседника под локоток и уводил в сторонку пошептаться, а Максим потел и краснел, ловя на себе любопытные, изучающие взгляды окружающих. О чем шептался со своими знакомыми Павел Иванович, Максим не имел понятия, но очень надеялся, что за него хлопочут, а не представляют законченным идиотом, возомнившим себя великим композитором.

Со Светланой они больше не встречались. Или она перестала приезжать на дачу, или избегала случайных встреч. Максим тоже старался не забредать на ее улицу, он по-прежнему чувствовал себя неловко.

Зато часто ходил гулять на озеро. Сейчас, в октябре, когда дачный поселок совсем опустел, а золотисто-алая листва с берез, осин и кленов почти совсем облетела, оголив графически четкие контуры их скелетов, беззащитных и хрупких на фоне пушистых густо-зеленых сосновых крон, безмятежная гладь озера стала еще прекраснее, а нарушаемая лишь редким вскриком птицы или всплеском воды тишина возвышала душу, рождая в ней череду удивительно чистых, вдохновенных, захватывающих душу образов.

Максим часами просиживал на торчащих из песка, как паучьи лапы корнях сосен, слушая, впитывая, любуясь, а потом приходил домой и играл, играл, играл до ломоты в пальцах.

Он жил почти полным отшельником, иногда приезжала мама, привозила кастрюльки с едой, плакала, рассказывала о чужих успехах. Максим всегда злился.

Поначалу в выходные к нему приезжали друзья, целыми компаниями, с полными рюкзаками закуски, с вином, магнитофоном, балагурили, жарили шашлыки, пели, смеялись. Максима их визиты тяготили, постепенно они это почувствовали, и набеги прекратились. Да и странный поступок Максима вызвал много толков среди его знакомых, некоторые, кажется, даже решили, что он сбрендил. Единственным человеком, который продолжал его навещать и чьи визиты были ему приятны, оставалась Оля.

С Олей Федоровой они дружили еще со школы, жили в одном дворе. Недавно Ольга развелась с мужем, и теперь одна растила сына Сашку. В последние годы они редко виделись, а встретились случайно пару месяцев назад в городе, разговорились и почувствовали, что по-прежнему интересны друг другу. С тех пор Оля с Сашкой стали частыми гостями на даче.