Книга Судьба уральского изумруда, страница 39 – Алина Егорова

После пропажи бинокля Алевтина впервые всерьез поссорилась с Андреем. Они не разговаривали около недели, пока Андрей незаметно не наладил отношения. Бинокль, конечно, он не вернул, но так искусно подлизался, что не помириться с ним было невозможно. Тогда Алевтина решила, что не пойман – не вор. Но, если она бинокль у него найдет, тогда берегись – мало не покажется!

В тот злополучный вечер, когда погиб Вислоухов, проходя мимо его гримерки, Алевтина обратила внимание, что дверь закрыта неплотно. Заглянула, чтобы, если Андрей там, по традиции перекинуться с ним парой слов.

Мутно-черный, как верно заметил Андрей, с налетом героического прошлого, бабушкин бинокль лежал на стеллаже сразу у входа в гримерку. Смесь чувств охватила Алевтину: радость от того, что наконец-таки нашлась пропажа, и гнев на Андрея. Сидит за туалетным столиком, как ни в чем не бывало, хоть бы изобразил неловкость для приличия, а он и не шелохнулся. То, что Вислоухов к тому времени уже был мертвым, Алевтина поняла позже.

– Сволочь ты, Вислоухов! – возмущенно воскликнула Новикова и схватила свой бинокль. Она осеклась. Алевтина скорее почувствовала его смерть, чем определила ее по подозрительно неподвижной позе актера.

С ужасом на лице она затрясла мертвое тело:

– Андрей! Ты что?! Господи! Прости меня!

В это время на пороге гримерки появилась Дульсинея. Хуже было не придумать – уж кто-кто, а Райка все переврет да всем растреплет.

Минуту назад Алевтина держала в руке бинокль – тупой тяжелый предмет, которым был нанесен смертельный удар, как потом в своем заключении напишет судмедэксперт.

Кто теперь поверит, что это не она убила Вислоухова?

1942 г. Дорога в ад

Почти неделю скитались Нина с Ганной по лесу. Вокруг то гремели взрывы, то все затихало, будто и не было никакой войны. Было сыро и холодно, особенно ночами, но, помня слова отца, девушки костры не жгли, обогревались одеялом и тулупом. Питались лесными ягодами, щавелем, грибами. Грибов в этом году уродилось мало, а с ягод да травы сыт не будешь. Голод, ставший их спутником с начала войны, не отступал ни на день.

Нарвались на полицаев случайно, когда вышли к реке, чтобы умыться. Здесь они сестер и заприметили. Полицаи были из села Таврово, туда они девушек и повезли.

В Таврове, как и в Соломине, стояли немцы. Сестер Кочубей сразу отправили в здание бывшей школы, где уже собралась толпа, состоящая в основном из молодых женщин и детей, редких юношей, что по возрасту не попали в призыв. Ганна сразу узнала Оксанку из Крутого Лога и Лильку из Устинки, с которыми когда-то вместе училась на курсах закройщиц.

Люди были напуганы и подавлены. Болтали, что всех казнят за двух немцев, убитых партизанами. Ожидание смерти сводило с ума. Несмотря на большое скопление людей, висела звенящая тишина, нарушаемая лишь детским плачем. Липкий, парализующий страх отбивал всякое желание разговаривать и даже заглушал голод. Не разговаривали и Нина с Ганной, они лишь крепко прижимались друг к дружке.