Книга Судьба уральского изумруда, страница 40 – Алина Егорова

На рассвете всех выгнали на улицу, пересчитали и в сопровождении вооруженных солдат повели по степной дороге. Шли долго, куда-то в сторону Казачьей Лопани. Грязная, усталая, обреченная толпа ковыляла по пыльной дороге в неизвестность. Нельзя было ни на минуту ни присесть, ни зачерпнуть воды из ручья – сразу раздавались окрики и автоматные очереди. К вечеру их пригнали в какую-то деревню, там заперли в сарае. Было тесно настолько, что ни прилечь – люди, в лучшем случае, сидели.

Утром снова всех куда-то погнали. На этот раз идти пришлось не очень долго, до железной дороги. Снова всех пересчитали и погрузили в товарные вагоны вместе со скотом. Сестер Кочубей едва не разлучили, распределив их по разным вагонам, но юркая Нина, улучив момент, когда охранник отвлекся, протиснулась к Ганне.

– Ой, Ганночка! Что теперь будет? – испуганно зашептала Нина, с надеждой глядя на старшую сестру, словно та могла исправить ситуацию.

Ганна молчала. Ей самой было плохо и страшно. Она лишь погладила сестру по голове и сжала ее тонкую ладошку, что означало: я с тобой.

В вагоне было так душно, что казалось, будто воздух вот-вот закончится. Люди старались примкнуть ближе к дверям, чтобы сквозь щель глотать воздух с улицы. Ганна с Ниной сидели в середине, в самом неудобном месте. Запах пота и немытых тел, духота и сырость. Нина дрожала.

– Даст бог, выкрутимся. Ты только меня держись, – вымолвила Ганна. Голос ее звучал твердо, но в нем слышались нотки отчаяния, и Нина понимала, что Ганна напугана и сама не верит в счастливый исход.

– Размечтались! Мы все помрем еще в дороге, – запричитала девушка с большим узлом вещей.

– Не каркай, Верка! И без тебя тошно! – одернула ее товарка.

Нина пригляделась. Спорили девушки, которые шли перед ними в колонне. Одна из них повредила ногу, и ее расстреляли бы, если бы не выручили другие.

Наконец, поезд тронулся.

– Едем! Едем! – взволнованно зашумела толпа.

– Военные эшелоны пропускали, – прокомментировал парнишка, что устроился у зазора в вагонной стене. Он ревностно охранял свое место, не подпуская никого к «окошку».

– Тикать надо, пока на своей земле. В Неметчину привезут, там деваться будет некуда, – зашептались рядом. Это говорила Лилька, знакомая Ганны по учебе.

– Как же отсюда тикать, когда нас заперли в клетке, як зверей?

– Сами они звери! Ничего человечного в них не осталось! Надо дырку расколупать и вылезти! – не унималась Лилька. Она уже не шептала, а истошно крикнула во весь голос.

– Поезд больно швыдкий. На полном ходу прыгать – все одно, что убиться, – резонно заметили из другого конца вагона.

Ехали почти сутки. За это время немцы ни разу не дали ни еды, ни воды, не открыли дверь. Туалет в вагоне отсутствовал, даже никакого ведра не нашлось и дырки в полу для оправления естественных нужд тоже не было.

– Если тикать, то на станции, когда оправляться пойдем, – снова заговорили о побеге.

– Когда же та станция? Целую вечность едем. Я сикать прямо сейчас хочу! – пожаловался тонкий девичий голос.

– Я тоже! Терпеть нет сил! Ой, девчата, я скоро надудоню, – призналась совсем юная девушка Лена.

– А че терпеть! Вон, в угол садись! – посоветовали ей.

– Вы совсем одичали?! А еще советские девушки! – фыркнула интеллигентного вида девица.