Книга Жезл Эхнатона, страница 64 – Наталья Николаевна Александрова

Мать, как ни странно, вняла этому предупреждению: как я уже говорила, в экстренных ситуациях она могла вести себя довольно адекватно, и вечером встретила вернувшихся квартирантов плохими новостями. Абрек сообразил, что дело серьезное, быстро собрал свои мешки и пакеты и удалился, напоследок аккуратно подбив матери глаз.

Долго еще у меня в комнате стоял сладкий непонятный запах… Они использовали ее как склад.

После этого случая мать, запуганная участковым, притихла, даже ко мне не цеплялась. Снова до полудня она валялась в постели, покрытой серыми застиранными простынями, и до одурения смотрела телевизор, так что мне с трудом удалось втолковать ей, что через неделю мне в школу и нужно купить все необходимое.

Она тихо огрызалась, но все же превозмогла себя, запудрила синяк под глазом, и мы пошли в какую-то благотворительную организацию за одеждой. Но там мать застыдили: дескать, девочка одета не так уж плохо, вещи хоть и не новые, но качественные (вот, оказывается, отчего баба Настя так долго возилась на вещевом рынке), и у вас она одна, а вон очередь стоит из многодетных, мал мала меньше у них…

Матери только сейчас пришло в голову оглядеть собственную дочь, и она заметила, что я окрепла, загорела и одета аккуратно. Естественно, она разозлилась и начала орать.

И если те, в благотворительной организации, на нее внимания не обратили, они и не такое видали, просто крикнули охранника и выставили нас за дверь, то мне досталось по полной. После чего пришлось все-таки идти в секонд-хенд, где мать купила такое же платье, как в прошлом году, только на два размера больше. Вот откуда они берут такое уродство, хотелось бы знать…

В школе было все по-прежнему, училка стала не то чтобы лучше относиться, но даже не гнобила за неряшливость, возможно, я и правда стала аккуратнее. Вадька Семечкин за лето вырос на целую голову, и его пересадили ко мне на последнюю парту.

Мы заключили с ним соглашение: я сказала, что не боюсь ни тараканов, ни пауков, ни мышей, и завизжу, только если он подложит мне в парту живую крысу. Крыс Вадька сам боялся, поэтому согласился сосуществовать мирно.

Я давала ему списывать русский, потому что писал он с ошибками, зато лучше соображал в математике. Впрочем, в начальной школе это нетрудно. У меня же с грамотностью всегда был полный порядок, потому что много читала.

После зимних каникул я увидела как-то у него карманные шахматы. Оказалось, мать записала его в шахматный кружок. Он пыхтел над какой-то задачей, которая мне стала ясна с первого взгляда.

Когда я взялась за фигуры, он зашипел, чтобы не трогала, а потом вылупился на меня и рот раскрыл, до того удивился. Он-то думал, что я в лучшем случае умею только переставлять фигуры, а тут… Мужской шовинизм, это у них с самого детства.

Все это происходило на уроке, и училка написала нам замечания и отобрала шахматы. Вадька был парень незлой и независтливый, поэтому поделился открытием с ребятами из кружка. Его подняли на смех – да чтобы девчонка девяти лет…