Книга Операция спасения, страница 69 – Сергей Иванович Зверев

Сосны стояли как молчаливые стражи, их вершины упирались в тяжелое небо. Они помнили иные времена: когда в их тени смеялись, когда под их сенью прятались влюбленные, когда старые дубы на окраине леса слушали молитвы. Теперь они чувствовали, как их корни сжимает холод. Как земля, пропитанная вековой мудростью, дрожит от чужой ярости.

Но даже в этой тишине, в этом страхе, лес жил. Под слоем опавшей хвои, в темноте, пробивались упрямые ростки. Мох укутывал стволы, камни, будто пытаясь согреть своим зеленым плотным одеялом. В дуплах старых сосен прятались совы, их глаза — два желтых уголька — следили за тьмой. Лес не сдавался. Он дышал прерывисто, с болью, но дышал. И ждал. Как будто знал, что придет зима, заметет следы, укроет раны снегом. А весной — пусть не скоро, пусть через годы — первые почки пробьются сквозь пепел. Пока же он стоял, объятый туманом и горем, живой свидетель того, что даже деревья могут плакать.

Эти мысли переполняли Сашку Канунникова. Он думал и о поляках, и о лесе. А еще он думал о Зое Луневой. Вот сколько их собралось здесь, оторванных от дома. И у каждого своя беда, и каждый мечтает о Родине. Сашка готов был броситься на помощь каждому и ради каждого был готов рискнуть жизнью, ринуться в бой. Но Зою он хотел защитить по-особенному, закрыть собой, обнять так, чтобы она забыла обо всех страхах на земле, обо всех тревогах и только улыбалась бы свежим летним утром, выйдя на веранду дома где-нибудь… неважно где, например, на берегу озера Секачи или Ярового. Там, где озерный край, в котором осталась его мама. Там, где лесной край, в котором прошла юность Сашки Канунникова. Берега Оби, Новосибирск, техникум. Летние вечера на берегу, песни под гитару, первый поцелуй девушки. Большой, густой и очень добрый сибирский лес. Так теперь казалось лейтенанту.

Канунников подошел к тому месту, где была спрятана рация, и остановился. Тут же из-за дерева показался Романчук, и Сашка облегченно выдохнул. Наконец-то! Живой! Вырвался! Страшнее всего было сейчас думать, что ты останешься один. Какое же все-таки стадное существо — человек. Или, как говорят ученые, — социальное. Всем вместе не страшно и в атаку подниматься, и дорогу в тайге строить, да и много еще чего. А стоит тебе остаться одному, и тут же ты растерян, испуган. И нужно обладать великой силой воли, чтобы и в такой ситуации остаться борцом, быть сильным и побеждать. И природу, и врага!

— Как ребята, Петр Васильевич? — торопливо спросил Сашка.

— Все ушли. Там такая паника началась после взрыва, все стали разбегаться, ну и мы тоже смотались. Повезло. Да только вот местным не повезло, Сашок. Я потом с холма от ратуши обернулся и увидел, как подлетели машины с автоматчиками. Обе улицы перекрыли.

— И что? — У Канунникова сжалось сердце от нехорошего предчувствия.

— Страшно, Сашок, смотреть на такое, — пограничник отвел глаза и посмотрел куда-то вдаль между стволов сосен. — Люди начали метаться, за оцепление никого не пропускают. Там немцев человек тридцать приехало. Они мужчин стали хватать. Молодых и не очень старых. Человек пятнадцать отобрали, деловито так. Я думал, сейчас в машину посадят и увезут. Может, в виде заложников, а может, надеются, что среди этих подпольщики окажутся. Только хрен там, они никого не стали увозить. Поставили к стене дома полтора десятка мужчин, отошли на несколько шагов и почти в упор из автоматов всех расстреляли. Вот так вот отреагировали, сволочи!