Книга Дети Антарктиды. На севере, страница 93 – Даниил Корнаков

Однако это не было основной причиной. И хотя Матвей знал, что этот рейд станет для него последним, и если ему суждено будет вернуться домой, путь собирателя навсегда останется для него в прошлом.

Боялся же Матвей совершенно иного:

— Я не хочу потерять тебя. — Он осмелился взглянуть на нее. — Если это случится…

Образ уходящей к колодцу матери не выходил из головы.

— Но ты не потеряешь, — ее ладони коснулись ее щек, — обещаю тебе. — Она прижала его голову к груди. — Мы выберемся отсюда, Матвей. Бог свидетель: я десятки, если не сотни раз вот-вот теряла надежду, пока мы выживали в ожидании вас, но сейчас, с тобой… я верю, что мы вернемся домой, Матвей. И мы будем с тобой там, вместе. Если ты того захочешь…

Он взял ее руку в свою и посмотрел на нее.

Боже, как же она прекрасна, подумал он про себя.

Более он не смог удерживать того, что так долго томилось у него на душе:

— И я тебя люблю, — ответил он ей. — Полюбил с первой нашей встречи.

Она широко улыбнулась, и оба влюбленных сошлись в поцелуе, возможно последним в их жизни.

— Матвей? — Над собирателем склонилась тень.

Он устало открыл глаза, утренний свет лениво вливался сквозь маленькое окошко.

— Нам пора идти, — голос принадлежал Лейгуру.

Собиратель кивнул в ответ и пробормотал нечто нечленораздельное, звучавшее в его голове как: «дай мне минуту».

— Пойду пока будить остальных, — добавил Лейгур и покинул помещение.

Приятное тепло вцепилось в его тело, не давая пробудиться окончательно. Ему захотелось полежать вот так хотя бы недельку и отоспаться за все минувшие дни, проведенные в походе. На минуту ему подумалось, будто он вполне может так поступить, но мимолетное размышление о дороге острым лезвием вонзились в затылок, и он понял, что выспаться удастся еще не скоро.

Маша лежала рядом, это ее тепло согревало его прошлой ночью. Вместе они устроились на десятке потрепанных, рваных и испорченных временем театральных костюмах, разложив их на полу и используя в качестве одеяла. И где они только их достали?

Взгляд Матвея упал на длинный встроенный в стене шкаф-купе с десятками одиноких вешалок, и с улыбкой на лице он вспомнил, как страстно они целовались с Машей, сбрасывая поочередно все это древнее тряпье на пол.

Потом вдруг он услышал голоса со стороны зала, все остальные просыпались. Их будил Лейгур…

Минутку, ведь он был только что здесь, да? И он разбудил его так, будто и не заметил его вдвоем с Машей. От осознания этого он почувствовал неловкость перед исландцем и одновременно благодарность.

— Маша, — Матвей коснулся ее острого подбородка, — надо вставать.

Она ответила ему сопением.

— Нам пора, — он отвел с ее лба русую прядь.

Маша зевнула, вытянула руку и оголила грудь. Матвей вспомнил, как еще вчера жадно впивался губами в ее соски и нежно покусывал их, горя от возбуждения. Его пальцы вошли в нее, ощущая горячую влагу, заставляя тихо постанывать и впиваться зубами в его плечо. Потом ее рука почти незаметно скользнула ему в штаны и несколько быстрых и нежных движений вскоре позволили испытать ему невероятное блаженство.

Она открыла глаза и сонная улыбка проявилась на ее лице. Потом взяла край юбки пышного платья, в ней наверняка наряжали актрису, играющую какую-нибудь королеву, прикрыла свою грудь и села перед ним.