Книга Дети Антарктиды. На севере, страница 94 – Даниил Корнаков

— Иди, я сейчас догоню, — прошептала она и поцеловала его в лоб.

Матвей так и сделал.

Когда он вышел в зал, все уже заканчивали собирать свое добро и через минуту были готовы к выходу. Его поприветствовал взглядом Лейгур, стоявший у выхода.

— Эй, а про меня там строчка-две хоть найдутся? — Юдичев протянул дневник Арине.

Девушка грубо выдернула свою вещь из руки капитана.

— Найдется, даже больше, — она уложила дневник в рюкзак.

— Хорошее хоть?

— Нет, в основном, какой ты эгоистичный мудила.

— Да ладно тебе! — возразил Юдичев.

— А где Маша? — спросила Надя, завидев Матвея.

— Я здесь! — донесся в ответ голос.

Маша вышла следом за Матвеем, и направленные в сторону парочки взгляды выразили понимание. Юдичев и вовсе ехидно улыбнулся уголком рта и взял в руки ремень с тележкой и статором, но вот на лице Арины появилась тень осуждения, по крайне мере так показалось Матвею.

Безмолвие прервал Лейгур.

— Полагаю, нам пора идти.

— Да, — согласился Матвей, — только сперва мне нужно проверить облака.

С воздуха сеялась мелкая изморось, и тонкими иголочками покалывала неприкрытые лица вышедших из здания театра.

Онегу, несмотря на раннее утро, до сих покрывала пелена сумерек, словно и не прошло целой ночи. Виной тому были облака, превратившиеся в единый серый сгусток и закрывшие собой солнце, не давая его теплу коснуться города. Однако Матвей, одетый в теплую куртку из тюленьей кожи и свитером под ними, почувствовал как ему становилось душно и тесно в теплой одежде. Плохой признак.

Он сел на корточки, взял пригоршню снега возле бордюра и сжал его в ладонях, ненароком вылепив нечто похожее на ракушку. Снег мокрый, хоть сейчас лепи плотные и крепкие снежки.

Времени до прихода теплого фронта становилось все меньше. Совсем скоро здесь будет почти так же тепло, как и месяц назад в Москве.

— Матвей? — Маша коснулась его плеча.

Он бросил слепленную ракушку в сторону и обернулся к остальным.

— Надо идти, и на этот раз без таких длительных ночевок.

По группе прокатилось волнение.

Юдичев снял шапку, положил ее в карман и произнес:

— Шесть часов сна это по-твоему длительная ночевка?

— Жить хочешь? — без обиняков обратился к нему Матвей, одарив его строгим взглядом. Юдичев поджал губы, мялся, но так и не ответил. — Тогда будем идти без долгих остановок, столько, сколько сможем. На сон и отдых максимум два часа и в дорогу. Так мы окажемся на месте через дня два.

Взглянув в сторону Нади собиратель наполнился чувством вины, слишком глубоким для слов. Следующие несколько дней им предстоял изнуряющий и тяжелый путь, можно сказать марафон, который мог отразиться на ее здоровье и здоровье будущего ребенка, если уже не отразился, говоря о последнем утомительном и голодным месяцев, пережитый всеми ими с великим трудом.

Но выбора не было. Либо они окажутся на станции как можно скорее и добудут электричества, либо мерзляки придут за ними.

— Давайте, последний рывок, — постарался приободрить Матвей их вялые, не до конца проснувшиеся лица.

Молча они направились вдоль разрушенных временем улиц, и теперь им предоставилась возможность чуть лучше разглядеть Онегу. И первое, что непременно бросалось в глаза, это чрезвычайно большое количество всяких кафе и ресторанчиков, стоявшие по соседству с небольшими отелями (об этом подсказывали уцелевшие вывески, висевшие над дверью) и музеев, освещенной истории городка.