Книга Воспитание бабочек, страница 140 – Донато Карризи

Полицейский понял, что сказал достаточно.

– А как поживаете вы? – спросил он.

Она поняла, что Гассер задал этот вопрос от всего сердца, и решила ответить правду.

– Я жду ребенка. Мальчика. – Это откровение идеально резюмировало ее душевное состояние. Для таких, как Серена, рождение еще одного ребенка означало не только движение вперед, но и возвращение назад. В этом выборе уживались новая смелость и новые страхи.

– Очень рад это слышать, – произнес Гассер. Он тоже был искренен. – Надеюсь, когда-нибудь мы увидимся снова.

«А я нет», – подумала Серена.

Потом они попрощались.

Повесив трубку, она подумала о том, что все эти годы вспоминала об Адоне только мимоходом, избегая слишком уж зацикливаться на моментах, проведенных с ним вместе в хижине. Как будто он тоже был частью того ужаса, который она старалась оставить позади. Она знала, что это несправедливо, – ее старый друг не имел никакого отношения к тому, что случилось с Авророй. Напротив, он помог разоблачить обман, на который Серена попалась. Но воспоминаний о том, как они занимались любовью, оказалось недостаточно, чтобы перечеркнуть все остальное.

Серена вспомнила тот эпизод, который стал и их последней встречей. Она торопливо одевалась, стараясь не шуметь, чтобы уйти, пока он не проснулся, но Адоне молча смотрел на нее с постели. Его безмолвный взгляд стоил тысячи слов.

Что бы произошло, если бы хоть один из них что-то сказал?

Серена никогда не задавалась этим вопросом, но сейчас он возник очень навязчиво. Адоне понял, что ей нужно уехать и забыть все, что произошло в Вионе, даже если забвение коснется и его.

Из уважения к воле Серены он больше не искал ее.

Единственным его проступком стала отправка деревянной шкатулки. Способ не кануть в забвение полностью. Или просто вернуть себе маленькую роль в ее жизни. А может, это было посмертное признание, попытка дать ей знать о том, чего он так и не смог сказать. О том, что он ее любил.

Благодаря этому последнему соображению Серена и поняла, что время непроизнесенных слов прошло.

В соседней комнате сидел профессор Ламберти – ждал правды, в которой ему слишком долго отказывали. Серена попросила его потерпеть еще немного и позволить ей сделать один телефонный звонок, но откладывать дальше было нельзя. И она воспользуется признанием в любви от Адоне Стерли, чтобы все ему рассказать. Да, это к лучшему.

* * *

– Я готова, – сказала Серена, входя на кухню.

Профессор, скрестив руки, задумчиво сидел за обеденным столом.

– Я тоже, – улыбнулся он.

Серена села рядом. Эти места они выбрали, когда впервые зашли в дом. Никто их им не отводил, и они даже заранее не советовались друг с другом. Но с тех пор места уже не менялись. Серена подумала, что именно это и делает из людей семью: каждый знает свое место за столом, в кровати или на диване, и остальные тоже знают. С первого раза ничего больше не меняется. А когда один из членов семьи отчего-то пропадает ненадолго или навсегда, место все равно остается за ним.

Сын, которого она носила под сердцем, тоже выберет свое место в этом доме. Но было еще слишком рано.

Поэтому, прежде чем заговорить, Серена посмотрела на пустой стул напротив них. Она мысленно выдвинула его из-за стола, чтобы усадить свою дочь Аврору. Она знала, что по окончании рассказа ее девочка встанет и молча уйдет. Такова жизнь, Серена ничего не могла с этим поделать. Но сейчас Аврора вернулась и была здесь.