Книга Воспитание бабочек, страница 59 – Донато Карризи

Почти сразу впав в уныние, Серена отреагировала на две неудачи подряд тем, что заперлась в своей берлоге и утешилась обычной смесью алкоголя и лекарств. Компанию ей составляли только голоса и грохот из номеров соседей. Она поселилась в апартаментах номер семь тайно, не производя шума. Среди этих крикливых людей она чувствовала себя призраком. Серена даже сомневалась, что кто-то из них вообще знал о ее существовании.

На этот раз безмолвного звонка, который бы ее встряхнул, не поступило. Но, проспав почти трое суток то на кровати, то на диване, утром четвертого дня Серена проснулась и сразу заметила: что-то изменилось.

В здании царила необычная тишина.

Громогласная пустота, которую не могло заполнить даже привычное урчание маленького холодильника. Заинтригованная внезапной переменой, Серена открыла дверь и выглянула в маленький внутренний дворик.

Все разъехались. Из постояльцев в жилом комплексе осталась только она.

Вскоре после этого она поехала на внедорожнике в деревню. На центральных улицах встречались лишь закрытые магазины, темные витрины и выключенные вывески. Рестораны, бары и бистро убрали с террас столики, а перед входами поставили штендеры с обещанием снова открыться летом. Большие отели словно впали в спячку. Странно было видеть запертые двери в вестибюли и закрытые ставнями окна номеров.

По окончании зимнего туристического сезона Вион напоминал луна-парк, в котором отключили электричество. Там, где раньше кипела жизнь, теперь лежал лишь грязный снег.

Было еще очень рано, но Серена все же недоумевала, куда подевались жители альпийской деревушки. Вокруг не было никого. Ей еще предстояло привыкнуть к новой тревожной реальности. На мгновение она почувствовала, что задыхается от всех этих просторов, оказавшихся в ее единоличном распоряжении.

Был кое-какой способ избежать приступа клаустрофобии.

Серена думала о нем уже несколько дней, но еще не набралась смелости отправиться туда.

* * *

Отъехав пару километров от города, она постучала в уже знакомую дверь.

– Я мать девочки, пропавшей при пожаре чуть больше года назад, – представилась она.

Мужчина в зеленом пальто не ответил ни слова и повернулся, намереваясь вернуться в хижину в компании черного пса. Но оставил для нее дверь открытой.

Серена восприняла это как приглашение и вошла в дом, откуда сбежала несколько ночей назад. Она прошла через коридор со скамейками, отодвинула клетчатую штору, следуя за все той же классической музыкой и шагами впереди. При свете дня она не ощущала здесь угрозы.

«Адоне Стерли ни при чем», – сказал Гассер, уверяя, что пироман невиновен в поджоге шале.

Следуя за мужчиной и его псом, Серена добралась до задней части хижины. Она остановилась, чтобы рассмотреть перегородки, образовывавшие то, что прежде казалось лабиринтом для подопытных животных. Они были сделаны из книг – сотен потрепанных книг, сложенных штабелями в помещении, напоминавшем то ли склад, то ли мастерскую.

Серена узнала узкую раскладушку, на которой недавно лежала, и незажженный камин. Электрический обогреватель, как и прежде, работал. В прошлый раз она удивлялась, как он может отапливать эту огромную комнату. Теперь у нее появился ответ: вероятно, старые фолианты помогали согревать помещение, удерживая тепло.

Тем не менее Стерли не снимал ни пальто, ни шерстяную шапку. Дверь в хижину он открыл в черных резиновых перчатках, а теперь стоял у верстака. Не обращая внимания на Серену, он вооружился кистью и принялся размазывать по корешку книги молочную субстанцию, которую брал из эмалированной кастрюли, кипевшей рядом на плитке. Клей. Инструменты на столешнице не были орудиями пыток. Скальпели оказались резаками для бумаги и канцелярскими ножами. Большие иглы, изогнутые и прямые, использовались для сшивания вощеной нитью. Шила, линейки и степлеры служили вполне безобидным целям.