Книга Гости, страница 125 – Марго Хант

«Если яхта перевернется, мы в любом случае погибнем», – подумала Марлоу.

– Хотя бы в кабину заберись! – откликнулась она.

Феликс подполз к Марлоу на локтях, волоча ноги, и наконец они оказались под козырьком от солнца. Он так дрожал, что Марлоу обхватила его. Так они и сидели, прижавшись друг к другу.

Время тянулось бесконечно долго, яхта все так же предательски взмывала и кренилась на огромных волнах, их снова и снова обдавало соленой водой. И каждый раз, когда лодка наклонялась под каким-то невозможным углом, Марлоу думала – ну вот, теперь-то они точно перевернутся. И каждый раз судно каким-то образом умудрялась прийти в нормальное положение и остаться на плаву. У Марлоу пересохло во рту – она не переставала гадать, удастся ли ей еще когда-нибудь попробовать чистую, холодную родниковую воду.

В какой-то момент она утратила счет времени и уже не помнила, когда они в последний раз разговаривали с Феликсом. Весь мир сузился до налетавших на них волн, до темного покрывала неба и рева ветра над водой. Марлоу так ослабла и измучилась, что приняла шум мотора за галлюцинацию. Она подняла голову и вгляделась в ночную тьму.

В этот момент она и увидела свет вдалеке. Это точно был свет? Или просто очередная вспышка молнии? Марлоу моргнула и вытерла глаза мокрым рукавом рубашки.

Нет, это был свет. Так светят лодки по ночам.

И свет шел прямо на них.

– Спасибо всем, кто пришел сегодня, – произнесла Марлоу в маленький черный микрофон, установленный на прозрачном подиуме. – Мои родители, Томас и Кэтрин Бонд, любили искусство и путешествовали по всему миру, чтобы собрать свою коллекцию. Когда вы собственными глазами увидите крыло имени Бондов в Музее Нортон, то сами поймете, что их вкус был эклектичен. Они запросто могли приобрести как уличную зарисовку, сделанную местным художником, так и парадный портрет кисти прославленного мастера. Они мечтали однажды передать свою коллекцию в музей. Когда их не стало, задача осуществить эту мечту легла на мои плечи. И вот сегодня мы открываем Крыло имени Бондов.

Сидевшие на расставленных в несколько рядов бамбуковых стульях гости вежливо зааплодировали. Джун – по такому случаю она специально приехала из Вандербильта – даже заулюлюкала, и Марлоу просияла в ответ. Том, который по-прежнему жил с матерью и работал в местном магазине товаров для серфинга, горячо хлопал. Рядом с Джун сидел Феликс и держал ее за руку.

– Мы живем в непростые времена, и жизнь порой бывает довольно трудной. И только искусству под силу объединить нас. Оно вдохновляет и околдовывает нас. Оно непрестанно напоминает нам о том, что красота – повсюду, – произнесла Марлоу. – Я искренне благодарю вас за то, что вы пришли сегодня к нам, и надеюсь, что вы по достоинству оцените коллекцию. Мне очень хочется, чтобы вам она понравилась вам так же, как и мне.

Зрители снова захлопали, а потом поднялись со своих мест и, переговариваясь, разошлись по просторному залу, чтобы рассмотреть представленные картины. Между гостями курсировали официанты с бокалами вина на подносах.

Марлоу улыбнулась и направилась к своим детям. Они держались гораздо лучше, чем она надеялась, особенно после всего, что им довелось пережить. Джун поступила в колледж и с головой ушла в студенческую жизнь, она даже как-то окрепла, немного набрав вес, сброшенный в старших классах. В кампусе Джун ходила к психотерапевту, и, хотя Марлоу не спрашивала, что именно они обсуждали во время встреч, было видно, что эти разговоры определенно пошли ей на пользу. Том загорел, а его волосы выцвели после долгих часов, проведенных на солнце во время уроков серфинга, которые он давал детям и взрослым. Марлоу не стала спорить с сыном, когда он сказал, что не хочет поступать в колледж, по крайней мере прямо сейчас. Она хотела, чтобы каждый из близнецов нашел свой путь и занимался любимым делом.