Книга Милые девочки, страница 58 – Марго Хант

– Просто здесь так не принято, – протянула Эмма.

– Есть система челленджей, и девочки должны бороться за место в составе. Алекс же просто перескочила на первое место, – добавила Ингрид. – И тренеру, если он собирался внести изменения в состав, следовало поставить Келли на первый корт, а Алекс – на второй.

– Но она выиграла, – повторила я. В груди у меня собирался гнев. Алекс пришлось нелегко в прошлом году. Такой счастливой, какой она была после победы в первом матче за команду старшей школы Шорхэма, я не видела ее с тех пор, как умер Эд. Я помнила ее сияющее лицо и улыбку, когда она ждала у сетки, чтобы обменяться рукопожатием с соперницей. Наблюдая за ней, я чувствовала, как уходит ставшее привычным напряжение в плечах и животе. И вот эти женщины, те, кого я считаю подругами, говорят, что моя дочь не заслужила этой крохи радости, этого мимолетного мгновения победы?

– Я хочу сказать, мы тебя понимаем. Ты новенькая, – продолжила Эмма с натянутой улыбкой. – Ты еще не знаешь, как здесь все устроено. Но ничего, разберешься.

– Я не хочу в этом разбираться. – Я почувствовала, как вспыхнули щеки. Гнев придал смелости, которой мне обычно недоставало. Я встала и положила список на стол. – Думаю, я закончила.

– Не уверена, что мы справимся без Женевьевы, – сменила тему Ингрид. – Поверить не могу, что она просто забила на встречу. Сама же ее и назначила.

Эмма проверила телефон.

– На мои сообщения не ответила, что на нее не похоже.

Эти двое, казалось, даже не заметили, что я расстроена. Или, может быть, им просто было наплевать. Я взяла свою кожаную сумку, внезапно обнаружив, что не хочу оставаться с ними. Ни Эмма, ни Ингрид не сказали ни слова, когда я направилась к двери.

– Думаю, с ней все в порядке, – заключила Ингрид. – Мы разговаривали с ней вчера.

– Обычно она всегда отвечала на сообщения.

– Ты права.

Я открыла дверь. На крыльце, протянув руку к звонку, стояла Женевьева. И выглядела она, как всегда, безупречно: в белом платье на бретельках, светлые волосы аккуратно уложены, на узком запястье массивный золотой браслет. Но ее глаза опасно сверкали, а губы были плотно сжаты.

Я невольно отступила.

– Ты. – Женевьева словно выплюнула это слово, как что-то гадкое. – Поверить не могу. Посмела заявиться после того, что сделала твоя дочь?

– Извини? – произнесла я, ошеломленная накалом ее злобы.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

– Это всего лишь игра, весь смысл которой в том, чтобы дети учились работать в команде, тренировались и получали удовольствие, – заметила я, и утихший было гнев мгновенно набрал силу. – Не понимаю, почему все так расстроены тем, что моя дочь наконец-то получила шанс поиграть.

– Я говорю не о теннисе. Хотя да, это нелепо, что тренер исключил Дафну из состава. С ним я еще поговорю.

– Тогда что так тебя задело?

Женевьева вскинула бровь.

– А то ты не знаешь, чем занимается твоя дочь?

Я почувствовала их у себя за спиной даже раньше, чем Эмма подала голос.

– Что происходит, Женевьева? От тебя весь день ни слова, ни весточки. Где ты была?

– Я была в школе и сообщила о травле Дафны со стороны дочери вот этой женщины. – Женевьева указала на меня.

– Что? – Я прекрасно знала, что Алекс никогда ни над кем не издевалась.

– Твоя дочь отправляла анонимные сообщения Дафне. Называла ее шлюхой. Обвиняла в том, что она спит со всеми подряд. Отвратительные, злобные сообщения.