Книга Милые девочки, страница 59 – Марго Хант

– Если сообщения анонимные, почему ты думаешь, что именно Алекс их отправляла? – ахнула я.

– Потому что она не в первый раз нападает на Дафну. На прошлой неделе твоя дочь обвинила ее в том, что она сломала ее телефон.

– Зачем ей это делать? – спросила я, вспомнив недавний разговор с Алекс и ее ответ на мой вопрос, что случилось с ее телефоном: «А если бы я сказала тебе, что его растоптала Дафна Хадсон? Поверила бы?»

Но, конечно, ничего гипотетического в ее ответе не было. Я поняла это уже тогда, но не стала докапываться до подробностей. Не хотела давить на нее. Возможно, зря.

– Понятия не имею. Вероятно, потому, что она эмоционально нестабильна, – процедила Женевьева.

Я уставилась на нее, чувствуя, как горят щеки и ногти впиваются в ладони.

– На что именно ты намекаешь? – спросила я холодно, но твердо.

– Я ни на что не намекаю. Все знают, что с этой девочкой что-то не так.

– С моей дочерью все в порядке, – проговорила я, с трудом проталкивая застревающие в горле слова.

– Не надо, Кейт. Я прочитала газетную заметку о смерти твоего мужа. Я знаю, что в тот день за рулем машины была Алекс. Это она убила своего отца. Твоя дочь явно не в себе, и теперь она нацелилась на Дафну.

Каждое слово, слетавшее с губ Женевьевы, резало меня, словно бритва. Я не могла больше оставаться там, слушать ее ядовитые речи.

– Я ухожу.

Я шагнула в дверной проем. Женевьева осталась на месте, и я, проходя мимо, слегка задела ее руку.

– Не толкай меня! – прошипела она.

Я обернулась – она стояла на пороге, едва сдерживая праведное негодование. Позади нее застыли Ингрид и Эмма, и ни одна из них не произнесла ни слова в мою защиту. Они стояли, сомкнув ряды. Как когда-то в случае с Тейлор. Так, вероятно, они поступали всегда.

Я повернулась и направилась к своей машине, стараясь не расплакаться на ходу. Не хотела доставлять им это удовольствие.

– Что происходит с Дафной? – спросила у меня за спиной Эмма. – Ты сказала, она получает анонимные сообщения?

– Их присылала дочь Кейт, – громко, чтобы услышала я, ответила Женевьева.

Я остановилась, открыла дверцу машины, но прежде чем успела проскользнуть внутрь, закрыть дверцу и отрезать ее голос, Женевьева продолжила:

– С этой девушкой что-то серьезно не в порядке. Думаю, она может быть социопаткой. Но ей это с рук не сойдет. Я собираюсь положить этому конец.

Я поехала прямо в школу, чтобы забрать Алекс с тренировки теннисной команды, и, остановившись на перекрестке, заметила, что у меня дрожат руки. Я размяла их и вцепилась в руль, пытаясь успокоиться.

Женевьева нацелилась на Алекс. Мою несчастную, хрупкую дочь, на долю которой выпало немало испытаний. И в качестве оружия Женевьева выбрала смерть Эда. Меня захлестнула ярость.

«Как она посмела», – думала я. И в этот момент мне в голову пришла другая мысль. Мысль, которую я не смогла остановить. Я представила Женевьеву, терзаемую ужасной болью. Такой болью, которая переворачивает жизнь с ног на голову. Такой болью, от которой нет спасения. В компанию к Женевьеве я добавила Ингрид и Эмму. Их жизнь была такой легкой, такой беззаботной. Именно поэтому они могли позволить себе быть такими легкомысленными в своей жестокости. Эта жестокость еще никогда не прилетала к ним бумерангом.

Пусть все они страдают так же, как страдает Алекс.