Книга Когда она вернулась, страница 32 – Люсинда Берри

Куда я засунула новые подушки, которые купила несколько месяцев назад? Я прихватила две штуки на распродаже в «Таргете». Куда они запропастились? Какая же я растяпа. Никто из нас не спал со вчерашнего дня. Скотт настоял на том, чтобы ехать всю ночь без остановок. Он был убежден, что возвращение в Калифорнию, а затем и домой должно было стабилизировать психическое состояние Кейт. За три дня, проведенные нами в Монтане, Маркос и другие офицеры так и не продвинулись в расследовании. Врачи диагностировали у Кейт острое посттравматическое стрессовое расстройство с признаками депрессии. На практике это означало, что она балансировала между безутешными рыданиями и панической возбужденностью. Нашей задачей было помочь ей почувствовать себя в безопасности в знакомой обстановке.

Я, однако, не могла представить себе, как хоть кто-то в этом доме мог бы теперь почувствовать себя в безопасности – две машины без опознавательных знаков, в которых поджидали группы быстрого реагирования, были припаркованы перед домом, а команда агентов и офицеров ФБР уже обустраивала офис у нас в гостиной. Интересно, они планировали не спать всю ночь? А если нет, где я должна была их разместить?

Оставив попытки разыскать пропавшие подушки, я направилась в нашу спальню, чтобы взять из кладовки запасные. Главная спальня изменилась, как и все остальное в доме. Я не ставила перед собой цели стереть из дома воспоминания о Кейт. Но для меня было неприемлемо ложиться спать каждый вечер, лицезрея фото в рамке, с которого эти двое, обмениваясь кольцами в день своей свадьбы, глядели на меня. Или другое, над комодом, на котором Скотт, стоя позади Кейт, обнимает ее раздутый беременностью обнаженный живот. Эти фото отправились прочь первыми, а за ними последовали остальные профессиональные фотографии с их свадьбы, расставленные по всему дому. Следующим на очереди был шкаф Кейт – мне требовалось место для собственных вещей. Вещи Кейт мы упаковали в подбитые тканью коробки, а скрипку, письма и фотографии положили в гроб, когда устраивали ее похороны. Коробки мы унесли в гараж, где они пролежали нетронутыми все эти годы.

Это было начало, за которым последовали прочие изменения. Кухню мы переделали практически сразу после моего переезда. Скотт и Кейт планировали ремонт еще до ее исчезновения, так что ко времени моего переезда в этот дом кухня уже отчаянно нуждалась в обновлении. Я уговорила Скотта переделать все целиком и в итоге получила кухню своей мечты. Но что должна была подумать о ней Кейт? Новая обстановка не имела ничего общего со старым классическим гарнитуром в стиле кантри.

Входя в дом, мы все не сводили глаз с Кейт, хоть и делали вид, что не смотрим на нее, – по крайней мере, мы с Эбби. Взгляд Скотта был буквально прикован к Кейт. Он даже не пытался скрыть свое нетерпение, ожидая ее реакции на возвращение домой. В его глазах безошибочно угадывалось отчаянное желание вновь зажечь в ней огонь жизни – тем сильнее оказалась его боль, когда Кейт отреагировала точь-в-точь так, как реагировала на все окружающее, – испугом.

Я же, несмотря на все это, была рада выбраться из машины и вернуться домой. Тишина сделалась совершенно невыносимой. Скотт вообще мало разговаривал за рулем, поэтому мы чаще всего слушали музыку или аудиокниги, но сейчас он боялся спровоцировать Кейт – мы не смогли бы привести ее в чувство, случись с ней приступ паники в салоне автомобиля. Что это вообще могло означать – приступ паники? И если мы оказались бы не в состоянии справиться с таким приступом в машине, как мы должны были справиться с ним дома? Ее психиатры так и говорили – «приступ», но никто из них не объяснил нам четко и ясно, что это должно было означать. При мне с Кейт такого еще не случалось. Могла она быть опасна в такие моменты? Скотт заверил меня, что это не так, но насколько хорошо он сам знал Кейт?