Книга Горькая истина, страница 34 – Шанора Уильямс

– Что за черт? – бормочет он.

Из транса его выводит хлопок двери. В коридоре раздаются шаги. И вот на пороге стоит мужчина, с ног до головы одетый в черное, – широкоплечий, бритоголовый. Кожа у него темная, и ростом он гораздо выше Доминика, с его шестью футами. Темные глаза этого человека так и буравят губернатора, губы сжаты в тонкую линию. Это Боаз, но почему он сегодня выглядит будто демон? Доминик готов поклясться, что на голове у Боаза рога, а в его глазах танцуют языки пламени. Доминику пришлось моргнуть несколько раз, чтобы морок рассеялся.

За спиной Боаза маячит один из наемных охранников. Нос у него, как у Пиноккио. Охранник сообщает:

– Этот человек утверждает, что сегодня у него назначена встреча с вами, но в вашем графике его имени нет, губернатор Бейкер.

Доминик не сразу узнал говорившего. Это Пол, старший сотрудник Фрэнка. А ведь раньше он вовсе не был похож на Пиноккио. Но сейчас, если охранник повернет голову, то непременно ткнет Боаза носом в лицо.

Доминик прокашливается и, стараясь не обращать внимания на свое странное самочувствие, отвечает:

– Все в порядке, Пол. Эту встречу я втиснул в график в последний момент. – Он жестом приглашает Боаза в кабинет и обращается к Полу: – Будь добр, закрой за собой дверь.

Тот кивает и выполняет распоряжение, а Боаз замирает у двери, уставившись на Доминика. Ну вылитый злобный демон. Теперь Доминик пугается не на шутку. Должно быть, так чувствовала себя его мать, перед тем как ее отправили в психиатрическую клинику. Она постоянно твердила, что видит демонов и ведьм. Говорила, что они за ней наблюдают.

«Но я-то совсем другой человек», – напоминает себе Доминик.

– Садись, Боаз. – Он указывает на стул по другую сторону стола.

Когда Боаз направляется к нему, сердце Доминика едва не выскакивает из груди от страха. Но вблизи ничего страшного в облике Боаза нет. Человек как человек и вовсе не демон.

Стиснув зубы, Боаз берется здоровенной ручищей за спинку стула, выдвигает его и с недовольным вздохом садится.

– Может, объяснишь, почему мы не могли встретиться в твоем частном доме? – спрашивает он, сделав ударение на слове «частном».

– Ни в коем случае. Там Джо. Жена стала бы задавать вопросы. Сам знаешь, она тебя всегда недолюбливала.

Боаз фыркает и бросает взгляд в окно:

– Так чего тебе надо?

– Ты прекрасно понимаешь, зачем я тебя вызвал.

Доминик снова достает скомканную записку и разглаживает ее на столе. Потом вынимает из кармана первую, которую нашел в почтовом ящике. Обе написаны одинаково: большими черными печатными буквами. Такое чувство, что автор кричит на Доминика. Имя Бринн упоминается дважды.

Вид у Боаза скучающий, но, явно решив подыграть Доминику, он подается вперед и разглядывает обе записки:

– Ну и что? – Боаз бросает на губернатора сердитый взгляд. – Это просто слова, и они ничего не значат.

– Для меня они значат очень много, Боаз, – гневно шипит Доминик. – Ты не понимаешь! Похоже, той ночью тебя кто-то видел.

– Исключено, – спокойным тоном возражает Боаз. – Я соблюдал осторожность. Поблизости никого не было.

Доминик тоже подается вперед, опираясь локтями о стол:

– Про Бринн знают всего три человека: ты, я и тот странный чистильщик. Скажешь, я сам себе записки подбрасываю? А может, ты это делаешь?

Он бросает взгляд на огромные кулаки Боаза, лежащие на коленях. Одно неосторожное слово – и можно получить в глаз. Боаз не посмотрит, что перед ним губернатор.