Книга Горькая истина, страница 44 – Шанора Уильямс

– Впрочем, есть вероятность, что этим занимается кто-то другой, – нараспев произносит мама.

Такое чувство, будто ей известно то, чего не знаю я.

Смотрю ей в глаза, у меня трясутся руки. Теперь мама не ухмыляется, а мрачно хмурит брови.

– Кстати, как дела у твоего мужа? – спрашивает она.

– Он на такое не с-способен, – шепчу я.

Но конечно, эта мысль мне и самой пришла в голову. Единственный человек, имеющий доступ к моим счетам и акциям, – Доминик. У нас даже есть совместный брокерский счет, мы решили открыть его, когда я получила наследство от папы. Но как я могла не заметить подобные операции? И почему, черт возьми, Анита ничего мне не сказала? Хотя, если Доминик пришел к ней лично и одобрил денежные переводы…

Есть у матери одна черта: когда дело касается меня, она несколько раз перепроверяет каждую мелочь. Она единственная в моем окружении, кто спит и видит, чтобы я оступилась. Ее вообще не должны были подпускать к моим счетам, но она давно знает Аниту, и я ничуть не удивлена, что брокер отдала выписки ей. Может быть, мать вообще ее подкупила.

– Откуда такая уверенность в невиновности Доминика? – возмущается она. – Я тебе с самого начала говорила, что такие мужчины на девушек вроде тебя внимания не обращают. Его явно привлекли деньги – и вот результат. Теперь он губернатор штата, живет в непомерно дорогом доме, распускает хвост, как павлин, и тратит твои деньги, на что ему вздумается. – Мама прищуривается, и я с удивлением замечаю вокруг ее глаз морщинки – и это после всех инъекций ботокса! – У вас ведь совместный брокерский счет, так?

– Доминик мой муж, – парирую я. – Это наше общее решение, и оно меня полностью устраивает. Вдруг со мной что-то случится?

– Вот и я о том же. Допустим, с тобой и впрямь что-то случилось, доченька. – Последнее слово мама произносит таким ледяным тоном, что у меня по коже бегут мурашки. – Кому достанутся все эти деньги? Детей у тебя нет, братьев и сестер тоже, главный наследник – он. И я начинаю думать, что обстоятельства сложились подобным образом не случайно.

Она с усмешкой откидывается на спинку стула, делая большой глоток кофе без сахара и сливок. Ей доставляет удовольствие видеть в моих глазах панику, сомнение, глубокое отчаяние.

Допив кофе, она берет сумку и встает:

– Гостевая спальня мне не понадобится. На ночь я забронировала номер в отеле. И советую поговорить с мужем. Проясни ситуацию, узнай, зачем он продал твои акции. Иначе я вынуждена буду вмешаться и пойти к нашему семейному юристу. Уверена, ты этого совсем не хочешь.

Боковым зрением вижу, как она надевает свою огромную шляпу. По полу снова бодро цокают каблуки, а потом, как будто решив, что принесла мне мало плохих новостей, мать прибавляет:

– Кстати, милая моя Джоуи, советую тебе отказаться от молока и сахара. У тебя лицо опять округлилось.

БРИНН

Пока мы ехали к Доминику, меня мутило от волнения. Он упоминал, что снимает дом где-то неподалеку от «Рица». Доминик с гордо поднятой головой сидел за рулем великолепного «ауди» и буквально излучал уверенность. Золотистые огни фонарей выхватывали из темноты его лицо, подчеркивая волевой подбородок и четкую линию носа. Из динамиков лился джаз, и на некоторое время меня успокоили звуки саксофона и бас-гитары, заполнявшие салон.