Книга Горькая истина, страница 95 – Шанора Уильямс

Я лежала в белой стерильной палате, свет в которой горел так ярко, что приходилось зажмуриваться. Несколько дней назад мне сделали операцию: у меня было сотрясение мозга, из-за которого образовалась субдуральная гематома, или, проще говоря, внутричерепное кровоизлияние.

И доктор, и медсестры постоянно твердили: мне повезло остаться в живых после такой травмы и это просто счастье, что я быстро пришла в сознание. Шавонн сказала врачам, что я упала с лестницы.

Они проверили мою память, спрашивали, как называются разные цвета и геометрические фигуры, – такие простые вопросы задают малышам в детском саду. Я справилась почти со всеми заданиями. Проблемы возникли лишь с цилиндром и ромбом.

В общем, несмотря на черепно-мозговую травму, в голове начало проясняться. Например, я сразу узнала аромат кофе, которым пахнуло из больничного коридора. А когда передо мной поставили поднос с миской, где что-то подрагивало, я сообразила, что эта штука называется «желе». Я помнила и молоко, и ложки, и вилки. Но по непонятной причине интересующие Шавонн подробности той ночи почти начисто стерлись из памяти. Надо сказать, что через некоторое время я сама вспомнила имя той, кто привез меня сюда. Шавонн, моя лучшая подруга. Я доверяла ей на все сто. Она спасла мне жизнь.

Шавонн хотела, чтобы я в деталях восстановила все, что со мной произошло. Впервые за много дней после операции я полноценно бодрствовала и была в ясном сознании, а еще вчера то и дело проваливалась в полузабытье. Моя голова по-прежнему была обмотана бинтами, к руке подсоединили капельницу с морфином.

– Бринн, надо идти по горячим следам. Я уже рассказала тебе обо всем, что видела. Мне известно, что они сделали.

Кто-то прошел мимо палаты, и Шавонн сразу замолчала. Как только шаги стихли, она крепко сжала мою руку и пристально посмотрела мне в глаза.

– Вонн, я не помню, что со мной случилось, – прохрипела я.

– Да, но ты только посмотри на себя! Чем больше времени потеряем, тем труднее будет что-то доказать. Им же все сойдет с рук, Бринн.

Она достала из кармана худи телефон, нашла фотографию и показала мне. Вот мое селфи, а позади меня можно увидеть моего бывшего, Доминика.

– Помнишь, как ты встретилась с ним вечером? – допытывалась Шавонн.

Я часто заморгала, и отчего-то мое сердце вдруг забилось быстрее. Шавонн покосилась на кардио-монитор – теперь он пищал чаще, – но потом снова устремила взгляд на меня. Я смотрела на телефон так долго, что фотография стала размытой. Я мигнула, и по щекам покатились слезы.

Вот в чем особенность психологической травмы. Это рана, которая внезапно может загноиться, это свирепый зверь, нападающий когда угодно, даже если в твоей жизни все хорошо. Хищник настигает тебя в любой момент и без малейшего предупреждения. Какая-нибудь мелочь становится триггером, и ты возвращаешься в прошлое, о котором, казалось бы, и думать забыла. Тело все вспоминает, хочет того разум или нет. И при виде мужчины на снимке перед моим внутренним взором, будто зернистые фотографии, начали всплывать смутные картины.

Коктейли. Смех. Мелькающие светофоры – мы едем на машине. Вкус яблочного сока. Руки, вцепившиеся в мои запястья. Меня прижимают к кровати. А потом – пощечина.

Стоило вспомнить, как я ударила его по лицу, и пальцы дернулись. Раньше я ни разу в жизни никого не била, но что-то подсказывало: он это заслужил.