Книга Горькая истина, страница 98 – Шанора Уильямс

Но прежде чем выйти за дверь, он замер и произнес:

– Погодите-ка… Я вас помню.

Я оглянулась. Сердце бешено билось, пульс стучал в ушах.

– Вы ведь однажды обслуживали наш столик, верно? Превосходный уровень сервиса. Продолжайте в том же духе.

И с этими словами Джон покинул ресторан. Я повернулась, наблюдая, как он забирается на пассажирское сиденье внедорожника. А когда машина уехала, я кинулась в туалет, распахнула дверь и вбежала в ближайшую кабинку. Весь завтрак, приготовленный Шавонн, оказался в унитазе.

Потом я бессильно сползла на пол и прислонилась к стене кабинки. Слезы сами собой полились из глаз, и я никак не могла их остановить. Так продолжалось добрую четверть часа. Наконец я взяла себя в руки, поднялась, направилась к раковине и ополоснула лицо холодной водой.

Более или менее успокоившись, из туалета я зашагала прямиком на кухню и сразу взялась за работу, надеясь, что никто не заметит ни моей взвинченности, ни красных опухших глаз.

Этот козел… Он был там в ту ночь. Навалился сверху. А потом перевернул меня и вошел сзади. И теперь он этого даже не помнит.

Я сглотнула ком в горле и продолжила резать овощи, не сводя глаз с серебристого лезвия. Жаль, что у меня под рукой не оказалось ножа, когда этот Джон проходил мимо. Я вонзила бы клинок ему прямо в грудь, да еще повернула бы – и у меня была бы причина улыбаться по дороге в тюрьму.

На кухню зашел Трент, отмечая что-то в списке на клипборде. Виктор мыл посуду, а сушеф Эрик стоял у плиты, приправляя мясо.

В этот момент мое внимание привлек телевизор в углу. Я подняла взгляд на экран. Телеведущая с кем-то беседовала. И этот человек был мне хорошо знаком. Я замерла с ножом в руке. Сердце сжалось. Из телевизора на меня взирал Доминик Бейкер, а ниже на синей полосе шли субтитры жирным шрифтом: ПЕРВЫЙ ЧЕРНОКОЖИЙ ГУБЕРНАТОР СЕВЕРНОЙ КАРОЛИНЫ РАССКАЗЫВАЕТ О СВОЕМ ОПЫТЕ.

На кухне был включен популярный новостной канал, его смотрят по всей стране. И на этом канале показывали Доминика. Звук был приглушен, но какая разница, что говорил Бейкер, если я и так знала: все его рассуждения – вранье от первого до последнего слова. Я застыла у своего рабочего места, сжимая в руке нож и глядя на самодовольную физиономию на экране, на эту обманчиво располагающую улыбку. Потом в телевизоре замелькали фотографии: вот Доминик с жителями штата, с детьми, а вот он пожимает руки чете Обама. Я вынуждена была признать, что впечатлена, но особенно мне бросилась в глаза фотография Доминика с женой. Я видела этот снимок у него в телефоне. Жена Доминика еще писала ему, что это фото нравится ей больше остальных.

Знает ли она, что ее муж – лживый, коварный тип, попросту кусок дерьма? Известно ли ей, что он способен прибегнуть к насилию и даже пойти на убийство, лишь бы прикрыть собственную задницу?

И тут, прямо на кухне «Франко», пришло озарение: Доминик заставлял меня подписать соглашение о неразглашении, потому что собирался баллотироваться на губернаторский пост. Он туманно намекал, что у нас есть второй шанс, но на самом деле использовал меня, чтобы чего-то добиться от этого типа, Джона. Доминик, можно сказать, плюнул мне в лицо, а теперь его фамилия звучит в средствах массовой информации по всей стране и он взирает с экрана с гордой улыбкой, строя из себя Мистера Совершенство. Как будто не он заманил бывшую девушку в чужой дом, чтобы ее там изнасиловали, а потом убили!