Книга Диктиона. Пламя свободы, страница 123 – Лариса Куницына

— Я зря подарил тебе жизнь, ормийский выродок, — прошипел он. — Может, пришла пора исправить ошибку?

Он рванулся вперёд, и Авсур едва успел увернуться от дополнительного клинка, с лязгом выдвинувшегося из основного и вдвое удлинившего меч Сёрмона. Восстановив равновесие, он с лёгкостью парировал следующий удар и перешёл в наступление.

— Ты не дарил мне жизнь, дегенерат, — произнёс он, подступая к Сёрмону и навязывая ему ближний бой. — Ты просто сын своего отца, твоя гнилая кровь и наследственное безумие сделали тебя садистом. Ты хотел поразвлечься. Не помнишь? Если б не твое желание превратить меня в животное, ты бы сразу перерезал мне горло, как Терри!

— Ах, Терри! — хохотнул Сёрмон, отбив меч Авсура в сторону и тут же делая молниеносный выпад кинжалом, заставивший ормийца снова отступить. — Я всё-таки зацепил тебя? Эта девочка нравилась тебе, верно?

— Куда больше чем ты, — Авсур сделал ложный выпад и тут же прыжком сменил позицию и ударил с широким замахом. Острие его клинка скользнуло по руке Сёрмона, и на рукаве расплылось тёмное пятно. — Я с лёгкостью переживу её смерть. Я терял больше. Просто такая девчонка не должна была умереть от грязной руки такой мерзкой ревнивой твари, как ты.

Сёрмон словно и не заметил раны. Куда больше его задели слова ормийца. Он зарычал, оскалив клыки, и его глаза снова вспыхнули странным огнём.

— Ты мне надоел, дикарь! Ты, со своей моралью, со своим великодушием, со своим благородством! Жалкий плебей, который возомнил себя чем-то!.. Эта зараза так же прижилась в твоей крови, как и в моей! Значит, твоя кровь такая же гнилая!

— Ошибаешься! — рассмеялся Авсур. — Я — полукровка, это ты чистокровный Лауорт!

— Заткнись! — взвизгнул Сёрмон и бросился вперёд.

Не ожидавший обострения Авсур прозевал один удар и меч алкорца на пару сантиметров вошёл в его тело. Отбив удар, он шагнул вперёд, прекрасно зная, что ближний бой — слабое место Сёрмона. Кровавые отметины на шее и груди отрезвили алкорца, и он снова отступил. Какое-то время они наносили удары, от которых с мечей сыпались искры. Стиснув зубы, не отводя взглядов, они обливали друг друга ненавистью и презрением.

— На сей раз, я сделаю это… — прохрипел Сёрмон. — Давно пора было кончить тебя и пусть хоть вся бездна ада опрокинется на меня.

— Да, прикончи меня… — выдохнул Авсур, между ударами, — потому что иначе я прикончу тебя. Нужно… Нужно было бросить тебя подыхать на той скале, и тогда твоё ядовитое дыхание не отравило бы мою жизнь. Моя кровь гниёт от того, что ты рядом… Проклятие Канторов хуже чумы! Оно выходит из ваших аристократических колыбелей и травит всё вокруг.

— Лучше быть Кантором, чем рождаться, жить и подыхать в загоне для скота!

— Кому что нравится, — отрезал Авсур.

Он уже успокоился. Гнев и ярость ушли. Хладнокровие, так выгодно отличавшее его от соотечественников, позволило ему полностью взять под контроль поединок. Но и Сёрмон уже собрался с мыслями. Он закусил губу и с холодной злобой наблюдал за противником, чтоб разгадать любую ловушку, заметить и использовать любую оплошность. Он больше не подпускал к себе Авсура ближе, чем на дистанцию вытянутого клинка. Он всё чаще вставлял в поединок замысловатые и опасные приёмы. Порой ему казалось, что он с лёгкостью обыграет противника, но прямолинейность тактики Авсура была обманчивой. Он дрался не как ормиец. Ормийцы вообще ничего не смыслят в фехтовании. У него в руках был меч, вышедший из глубины веков далекой и не совсем понятной планеты. И он прекрасно владел искусством боя на таких мечах.