Онлайн книга «Диктиона. Пламя свободы»
|
Слабая надежда затеплилась в душе Бонн-Махе. Её не будут убивать. И, может, она уцелеет. В годы своей юности в императорском дворце на Орме ей приходилось участвовать в магических ритуалах, бывших тогда в большой моде. И тогда ей тоже было страшно, она боялась за свою душу, но каждый раз эти жутковатые жестокие игры заканчивались ничем. Так что, может быть, и на этот раз… Кирлина тем временем достала откуда-то тёмную чашу, выточенную из камня, и, взяв её в руки, подняла над головой. Её глаза снова замерцали, и из груди вырвался хриплый вздох, вслед за которым послышалось тихое пение. Низкий голос медленно произносил незнакомые слова, от которых по телу прокатывалась леденящая волна ужаса, а по коже пробегали мурашки. Ведьма тихонько напевала заклинание, и глаза её начали закатываться. Лицо бледнело, и волосы медленно поднимались наэлектризованной гривой. Бонн-Махе с ужасом смотрела на неё и вслушивалась в жуткий речитатив, а потом вдруг явственно услышала откуда-то снизу нестройный хор голосов, медленно напевавших что-то. За спиной ведьмы сгущалась тьма, от которой веяло страхом и болью. Внутри этой тьмы постепенно начало разгораться алое сияние, и, словно в ответ на это, вокруг неподвижной фигуры ведьмы заструился призрачный голубой свет. Её глаза ослепительно вспыхнули во мраке, и тут же пламя свечей странно вытянулось, заострилось и позеленело. — Приди и возьми! — тихо, но чётко произнесла над головой Бонн-Махе Кента. — На твой суд отдаём… И в следующий момент алое сияние взорвалось, превратившись в огромную мужскую фигуру. Древний бог мести протянул вперёд руку, и из чаши, которую держала над головой Кирлина, заструился белый свет, сформировавшийся в тонкий луч, легший в огненную длань Арба. Перед глазами Бонн-Махе всё поплыло. Ей грезилось, что она стоит в одной рубашке у каменной стены тёмного подвала в императорском дворце и смотрит на мужчину, который хладнокровно натягивает лук, целясь ей в сердце. Она в ужасе закричала и очнулась. Она лежала в темноте, но её тело было свободно. Топот многих ног донёсся из-за стены. Какие-то люди вбежали с фонарями, подняли её с пола и уложили на постель. Они что-то кричали, требовали кто врача, кто — позвать его величество. Бонн-Махе никого не узнавала. В груди она ощущала острую и жестокую боль. Пока служанки и фрейлины суетились вокруг, она безучастно лежала, глядя в окно, а потом её взгляд упал на стол, где рядом со светильником стояли погашенная свеча и чёрная каменная чаша с торчавшей из неё стрелой. В ужасе она вздрогнула, попыталась вскочить, и в этот миг белая стрела огненного бога настигла её. И она умерла. IV Это известие принёс молодой офицер. Со скорбным выражением на лице он вошёл в штабной зал и замер, в нерешительности глядя на Рахута, слушавшего переговоры офицеров с командирами подразделений, двигавшихся к столице. Заметив его, оставшийся не у дел, полковник Рурт торопливо подошёл и, выслушав сообщение, с таким же скорбным видом подошёл к Рахуту. Авсур, занятый анализом донесений, краем глаза заметил, как внезапно вскочил новоявленный император и бегом бросился к выходу. — Что это с ним? — недоумённо пробормотал он. — Видать приспичило… — хохотнул Сёрмон, прослушивавший один из каналов связи. |