Книга Пойдем со мной, страница 89 – Рональд Малфи

Но ты так и не вышла из гардеробной. Конечно нет. Я вошел внутрь, поморщившись от слишком яркого света. Потолочный светильник шипел и трещал, как реклама «Алка-Зельтцер». Интенсивность свечения была настолько велика, что я подумал, что лампочка вот-вот лопнет, но этого не произошло. Она продолжала гореть, испуская волны жара.

Единственным существом в гардеробной был дрожащий бледнокожий кретин с моим изможденным, убитым горем лицом, смотревший на меня из овального зеркала. Обнаженный, исхудав-ший, безумно уставший, загнанный, словно зверь. Дрожащий и испуганный, похожий на какую-то тварь, которую вытащили из панциря и теперь избивают.

– Эллисон, – прохрипел я. – Если ты здесь…

Если ты здесь, то что? Что?

Зззззз, отозвалась лампочка на потолке. Больше ни звука.

Я выключил свет и в кромешной темноте выскользнул из гардеробной. Когда я нащупывал путь обратно к нашей кровати, перед глазами все еще стояло пятно света от лампочки. Все тело дрожало. Наконец я добрался до матраса и провел одной рукой по мокрой от пота простыне, в это мгновение я увидел, что где-то еще в доме горит свет. Его отблеск отражался от стены в коридоре.

Я вышел из спальни. Свет горел в комнате в центре коридора – в нашем общем домашнем офисе, который теперь был только моим. Я покрался по коридору в сторону офиса, держась одной рукой за перила лестничной площадки, дыхание с хрипом вырывалось из сжатого горла. Я подумал об образе, который увидел – или вообразил, что увидел, – стоя в этом же дверном проеме несколько ночей назад. Уверенность в том, что ты сейчас находишься в той комнате, была настолько сильной, что я почувствовал, как нижняя половина моего лица расплывается в мрачной и ужасной улыбке. У меня руки чесались обнять тебя, а во рту был твой вкус, словно в предвкушении поцелуя. Словно…

Комната была пуста. Тебя здесь не было. Мой стол стоял в углу комнаты, аккуратный и опрятный. Я уже некоторое время им не пользовался. Твоим письменным столом, заваленным бумагами, книгами, футлярами для DVD-дисков и вращающейся картотекой, не пользовались еще дольше, хотя он выглядел более обжитым, чем мой. Источником света оказалась твоя настольная лампа в виде керамического чеширского кота, абажуром которой служило сомбреро. Ты купила эту безвкусицу на гаражной распродаже. Лампочка под сомбреро горела так же ярко, как и светильник в шкафу, – так ярко, что я слышал жужжание проходящего через нее тока, похожее на жужжание насекомых.

Я стоял там и ждал, когда ты материализуешься из ничего прямо у меня на глазах. Но когда этого не произошло – когда мрачная улыбка исчезла с моего лица, а твой вкус пропал из моего рта, – мне показалось, что вместо головы у меня пустая хэллоуинская тыква, как будто кто-то взял острый нож и выскреб из нее все самое важное.

Я собирался выключить лампу с чеширским котом, как вдруг замер. Мой взгляд случайно скользнул по беспорядку на твоем столе и остановился на кофейной кружке с ручками и карандашами. Кружка, которая была у тебя много лет, с детства, Эллисон. Белая кружка с зеленой головой лося на ней. Не оленя, а лося. Под изображением было написано «ШКОЛА ЭЛК-ХЕД». Твоя школа, Эллисон.

Я повернулся и посмотрел на книжную полку, которая занимала всю стену между нашими столами. Японские романы, мои переводы, учебники по издательскому делу и журналистике, а в самом низу – мешанина личных бумаг и книг. Неужели?..