Книга Пока есть просекко, есть надежда, страница 41 – Фульвио Эрвас

Из окна кабинета инженера Спеджорина были видны печные трубы со шлейфами дыма, стелющимися по ветру. Инспектор спросил у секретарши, была ли у директора персональная туалетная комната. Девушка сначала не поняла.

– Я прошу вас ответить на очень конфиденциальный вопрос, – зашептал Стуки, – ваш начальник ходил в тот же туалет, что и кладовщик, или предпочитал опорожнять свой мочевой пузырь без свидетелей?

Как оказалось, он это делал в приватном порядке. Секретарша проводила инспектора до двери туалета, который оказался закрытым.

– А ключи?

– Наверное, в ящике стола, – ответила женщина.

Но и все ящики письменного стола оказались на замке.

Инспектор расположился в кресле директора. Но не для того, чтобы почувствовать себя большим начальником, а чтобы проверить, какой жесткости была спинка кресла, удобными ли были подлокотники. Это могло помочь понять характер убитого. Стуки опустился на корточки, чтобы получше рассмотреть, остались ли на полу отпечатки колесиков и в каком направлении они вели.

В этот момент в комнату вошли комиссар Леонарди и сопровождавший его агент Спрейфико.

– Стуки!

– Комиссар…

– Если я правильно помню, вы сейчас должны находиться в городе и звонить в дверные звонки. В конце концов, это то, что вам лучше всего удается.

– Я выехал из Тревизо довольно рано. У меня оставалось в запасе немного времени, и я решил осмотреть место работы убитого. Я подумал, что это может быть важно.

– Без сомнения. Но этим займусь я. А с вами мы увидимся позже. В полицейском управлении.

Стуки бросил вопросительный взгляд на агента Спрейфико, который сосал щеку, как он это делал всегда, когда находился в сильном напряжении. По всему видно, дело продвигалось не совсем гладко.

– Комиссар, мы что-нибудь знаем о пистолете?

– По гильзам, найденным на месте преступления, и по извлеченным из тела жертвы пулям мы предполагаем, что это шестьдесят девятый Бернарделли двадцать второго калибра тысяча девятьсот семьдесят шестого года выпуска.

– Никогда о таком не слышал, – сказал Стуки.

– Спрейфико, объясни инспектору, о каком пистолете идет речь.

Агент пустился в детальное объяснение технических характеристик предполагаемого орудия убийства.

– Пистолет с прицелом?

– Так точно. Это означает, что стрелял профессионал.

– Разве профессионал будет стрелять несколько раз с расстояния меньше метра?

– Стуки, если вы хотите и дальше принимать участие в расследовании, я бы вас попросил придержать ваше буйное воображение. Будьте так любезны. Вы иранец?

– Наполовину.

– Значит, я прошу эту вашу половину попросить вторую половину быть повежливее и поосторожнее, – сострил комиссар Леонарди.

Встретившись с доном Амброзио при дневном свете, инспектор Стуки подумал, что патер, судя по всему, всю свою жизнь старался держаться подальше от неприятностей. И, скорее всего, это ему удалось. Румяное лицо с гладкой кожей и ни следа расширенных капилляров, появление которых свидетельствует о кипении души. Волосы слегка тронуты сединой, руки, как у подростка, и мягкий, но цепкий взгляд исповедника, отпускающего грехи с щедростью и добродушием.

Патер пригласил инспектора Стуки в свой рабочий кабинет, обстановка которого была современной и довольно скромной. От старинной церковной мебели, за которой охотятся антиквары, не осталось и следа. О старых временах напоминала только механическая пишущая машинка.