Книга Пока есть просекко, есть надежда, страница 78 – Фульвио Эрвас

– За жизнь!

Интересно, как бы охарактеризовал Секондо ее манеру питья? Как аист? Как птица-феникс?

– Итак, вы хотите знать, что произошло с собакой графа?

– Вы ее помните?

– Лабрадор, девочка, очень покладистая и добрая. Прекрасно ее помню. Но я не знаю, кому граф ее отдал. Может быть, в собачий приют?

– Он оставил бы собаку…

– О, понимаю! Вы подумали, что господин Анчилотто позаботился о том, чтобы его четвероногий друг попал в хорошие руки, и отдал его мне? Вы ошибаетесь.

– А почему, собственно, так не могло произойти?

– Я не умею ладить с животными.

– Надо же, я бы сказал совсем наоборот.

– Скажем так: собака очень усложнила бы мне жизнь. Не думаю, что я приняла бы такой подарок.

– А что, если не секрет, вы бы предпочли в качестве подарка? Только не говорите, что Анчилотто вам ничего не дарил.

– Один подарок он мне преподнес. Шесть или семь месяцев назад. Свой желтый автомобиль, похожий на нью-йорское такси. Граф захотел оставить мне его на память о нем. «Потому что ты не принадлежишь какой-то отдельной стране, для таких, как ты, не существует границ,» – так он сказал.

– А, так это была та самая желтая машина, которую я заметил на похоронах господина Анчилотто. Значит, и вы там были?

– Я наблюдала издалека. В той ситуации мое присутствие было бы неуместно.

– И куда делось желтое такси?

– Если честно, я его продала. Для меня это было слишком.

– Ну, хоть что-то подзаработали.

Франческа отреагировала на эту неудачную фразу Стуки с негодованием.

– Какой стиль, инспектор! Очень благородно с вашей стороны.

Женщина тряхнула головой, будто возражая кому-то, и дотронулась до губ своими длинными пальцами.

– Как вам это только в голову могло прийти? – сказала она еле слышно.

Глаза ее заблестели, губы задрожали. Стуки был поражен.

– Я была всего лишь путаной графа. Возможно, немного особенной, не такой, как все. Я взяла то, что он мне дал. Я дала ему то, что он просил. Меня никто не принуждал и не шантажировал. Наши отношения были очень свободными. Граф осыпал меня знаками внимания и никогда не скупился: мы часто ходили в дорогие магазины и бутики. И здесь, в Бассано, и в Тревизо, в Конельяно, в Падуе… Вот и все. Я не знаю, что было на уме у графа Анчилотто. Он не делился со мной своими идеями…

– О каких идеях вы говорите?

Франческа умолкла.

– Кстати, главной проблемой Анчилотто была не эрекция, а время, которого у него уже не осталось.

Женщина посмотрела на инспектора в замешательстве.

– Только не говорите мне, что вы этого не знали, – сказал Стуки.

Франческа покачала головой и ответила, что даже не догадывалась об этом.

– В последнее время Анчилотто очень похудел. Вы этого не заметили?

– Он мне сказал, что сидел на диете. Чтобы быть еще красивее.

Из глаз Франчески полились маленькие, как жемчужинки, слезы. Стуки представил их себе горячими и ароматными, и его обдало жаркой волной. Девушка встала. Поднялся и инспектор, чтобы поставить в раковину свой бокал. Резко повернувшись к нему, Франческа обожгла Стуки взглядом своих черных глаз. Инспектору оказалось достаточно только одного кванта^[32]времени, чтобы поддаться импульсу ее поцеловать.