Книга Пока есть просекко, есть надежда, страница 95 – Фульвио Эрвас

Вы помните, граф, когда, трудясь на виноградниках, мы становились рядом за шпалерами помочиться, потому что вместе это делать весело. Мы разговаривали о хорошей земле и качественном вине. Вам нравились красные вина, но в этих краях хорошо получается просекко, и вы говорили: я его делаю как можно лучше, чтобы чувствовалось, сколько любви я в это вкладываю. Ведь наблюдение за тем, как зреет гроздь винограда, которая потом превращается в вино, раскрывает перед тобой горизонты и прибавляет вкуса жизни. Поэтому, как вы говорили, виноделие не имеет никакого отношения к философии, это прежде всего работа. И философам тоже нужно хорошее вино, чтобы меньше слышать шум настоящего и замедлять хаотичное движение бесполезных мыслей.

Все то, что я знаю о виноградниках, я узнал от вас, вы это помните? Осенняя обрезка, когда листья уже пожелтели, и весенняя, до того, как земля начинает пахнуть жизнью. Обрезка лозы помогает уяснить суть вещей, направить взгляд в будущее. Ты должен знать каждую из своих лоз. Понять, как они потрудились в этом году и подготовить их к работе в следующем. Представляя себе, как каждая из них прорастет, ощущая слабый аромат цветка и уже предвидя, как некое божество, золотистые гроздья, которых не слишком мало, но и не слишком много. Именно столько, сколько нужно для качества.

Вы это помните? Не эксплуатировать лозу, ей должно быть легко крепиться корнями к нашей земле. Лозу нельзя слишком перегружать, иначе она произведет какой-то уксус, вино для кухни. А это должно быть вино для священнодействий. Когда наконец заканчивается обрезка винограда, кажется, будто поднялся туман: виноградник сразу уменьшается в размерах. Это как заряженный лук, готовый пустить стрелу вдаль. В ожидании чуда корни проникают глубоко в почву, свет гаснет раньше, очертания голых холмов становятся темнее, все возвращается в землю и отдыхает.

Обрезанные ветви горели в кострах, и мы завороженно смотрели на голубоватый огонь, который выходил из того особого дерева. Огонь с парами спирта, остроумный огонь, который наполнял нас весельем. Он оставлял после себя красивый белый пепел, который оказывался опять в земле, чтобы весной возродиться к жизни.

Вы лично принимали участие в обрезке ваших лоз. Такой важный господин, в резиновых сапогах и с ножницами в руках, вы работали наравне со всеми. Я всегда думал: наверное, это происходило благодаря особой нежности, с которой вы дотрагивались до лозы, когда видели шрамы прошедших лет. Возможно, в тот момент вы размышляли об их силе и способности всегда идти вперед, несмотря на наши действия, наши ошибки, невнимание и неумелость. Вы это помните, граф? В конце дня мы садились в глубине виноградных рядов, выпивали вместе по стаканчику, чтобы закончить бутылку. После дня работы мы были немного пьяные от усталости, руке было нелегко держать стакан после ножниц и завязывания узлов. И вы каждый год мне говорили одно и то же: что жизнь прекрасна, как веточка, как гибкий ивовый прутик; она есть сама по себе, податливая и быстротечная.

А один раз вы даже заявили, что миром должны управлять юродивые, но только, к сожалению, их недостаточно. Поэтому нужно поставить у руля тех, кто занимается обрезкой лоз. Потому что только они знают прошлое, создают настоящее и в состоянии предвидеть будущее. Еще вы мне задали вопрос: «Исаако, какое будущее мы оставили двоюродному брату Леонида? Или кто-то специально задался целью и производит обрезку людей, отсекая будущее в двенадцать лет? Я всегда думал, что он придет на мои похороны, а не наоборот. Это несправедливо!»