Онлайн книга «Пока есть просекко, есть надежда»
|
Оповещенные обо всем старейшины Братства просекко, даже самые старые из них, срочно прибыли на место совершающегося святотатства. Они стали умолять синьору пощадить лозы. – Нет, – ответила женщина, – я выкорчую их с корнем и стану на этом месте выращивать лозы чилийского происхождения. – Нет, чилийского нет! – закричали Братья. – Это земли «просекко». – Красные вина! – торжествующе заявила одержимая, делая знак Питуссо, чтобы тот продолжал. Мужчина дал газ, оглушительно заскрежетало железо. Фоторепортеры энергично защелкали фотоаппаратами, одновременно обдумывая подписи под фотографиями в завтрашнем выпуске газет. Члены Братства просекко о чем-то лихорадочно совещались. – Хорошо, синьора, – был их ответ, – мы официально пригласим вас на внеочередное собрание Братства. Мы даем вам наше честное слово, – сказали они, положив руку на сердце. Даже партия в китайские шашки с агентом Терезой Брунетти, в то время как венецианские колокола вызванивали разные мелодии, не растворила тревоги инспектора Стуки. Он приехал на поезде ближе к вечеру и уже успел посетить с девушкой пару-тройку баров в попытке одурманить свои разбушевавшиеся нейроны. Инспектор проснулся около четырех утра. Он вышел на балкон и стал всматриваться в очертания вековых деревьев в саду. Кто знает, был ли этот слабый свет, который он видел в окне напротив, забывчивостью хозяев квартиры или кому-то, как и ему, в этот предрассветный час не спалось. Там жил ветеринар, как объяснила ему Тереза, когда они сидели на балконе после ужина, наблюдая за жизнью ночного города. Ветеринар, который стерилизует котов и чаек, как утверждала девушка. Но, возможно, это было неправдой. Может быть, он лечил крабов и ящериц, а может, был уже на пенсии и лечил только себя лекарствами для лошадей и хомячков. Стуки рассказал Терезе о расследовании, о том, что они дошли до критической черты и что его в этот период переполняло раздражение. – Я заметила, – улыбнулась Тереза. Было почти пять утра, когда инспектор прилег на диван и тут же заснул. Тереза Брунетти ушла на дежурство, приготовив ему кофе и оставив записку: «Во сне ты совсем не похож на саму невинность». Антимама. Стуки подскочил и чуть не упал с дивана от телефонного звонка. Часы показывали четверть десятого. На проводе был Ландрулли. – Он признался! – кричал агент в трубку. Инспектор ничего не соображал. – Питуссо! – Что-о-о? – Он позвонил в полицейское управление четверть часа назад, спросил начальника и его соединили с Леонарди. Питуссо признался, что это он стрелял в инженера Спеджорина. – Вы сейчас едете за ним? – Я, Спрейфико и Леонарди. – Втроем? А Исаако сейчас где? Ждет вас у себя дома? – Так он сказал: я вас жду, господин комиссар. Инспектор, а вы где сейчас находитесь? Антимама! – В этот момент я довольно далеко. Сегодня я должен был начать работу в полдень. – Тогда вы нас найдете у Питуссо. – Подожди, подожди, Ландрулли! Что ты думаешь об это признании? – Что тут скажешь, инспектор? Вчера днем мы опросили Питуссо: был ли он знаком с жертвой, что он делал вечером двадцать третьего августа и так далее: короче, все, что обычно спрашивают в таких случаях… – И что? – Ничего особенного. Ни намека на то, что он мог быть как-то в этом замешан. – Понимаю. Инспектор быстро оделся и вышел. Он даже забыл оставить возлюбленной ответную записку. Зато Стуки вчера пообещал ей пойти вместе на прогулку, рука в руке, в одну из лунных ночей. Может быть, на холмы, откуда можно будет любоваться звездами на небе, отражающимися в водах венецианской лагуны. Вообще-то, это было идеей Терезы, но ему пришлось согласиться. |